Сарин, следуй за мной!
Через несколько минут оказался в тесной комнатушке, где обычно содержали провинившихся. Лишенная окон каморка освещалась только через небольшие щели в крыше. Полумрак и полная неизвестность добили меня окончательно. Не осталось сил даже на то, чтобы осмыслить свое нынешнее положение. То, что оно было хреновым, сомнений не вызывало. Но почему?
«Да пропади оно все пропадом!» – мысленно воскликнул я и, свернувшись калачиком, устроился на полу.
Сон не шел, хотя именно на него возлагал надежду избавиться от нахлынувших проблем. Кое-как удалось найти положение, когда боль терзала чуть меньше. Попробовал восстановить в памяти вчерашний вечер.
«А ведь лица Лехана я так и не видел. Голоса он тоже не подавал… Кто же это был? Прихвостни Черепа? И я до сих пор жив? Допустим, после удара мне удалось поработать топором. В полузабытье. Тогда почему рядом никого не оказалось? Спрятали трупы? Зачем?»
Мысли перескакивали с одного на другое, ухудшая и без того плачевное состояние. Попытался прогнать их, закрыл глаза, представил картинку звездного неба и отключился.
Не знаю, сколько прошло времени, очнулся от скрипа двери. В проходе появился капрал и два бойца из второго взвода.
– Рядовой Дюзан, на выход.
Поднялся. Первые ощущения показали улучшение состояния. Легкое головокружение не шло ни в какое сравнение с тем, что было ранним утром.
Привели меня в двухэтажное здание, примыкавшее к оружейным складам. На первом размещались служебные помещения, на втором – жилье для единственного офицера и двоих сержантов.
В комнате, куда меня доставили, сидели все трое.
– Сарин Дюзан, зачем ты убил рядового Виталха? – спросил командир первой роты.
– Я не убивал, господин сержант.
– А почему тогда твое личное оружие в крови и грязи?
– Не знаю, меня…
– Молчать, подонок! – крикнул допрашивающий. – Нам все ясно. Кровь и грязь доказывают убийство. Ты хотел спрятать тело, но закопал его очень плохо. Труп найден. Сомнений, что бойца убили топором, нет. Еще раз спрашиваю: за каким хреном пришил парня, мразь уголовная?!
– Я не уголовник, а кузнец! И никого в своей жизни не убивал! – сказал – и сразу вспомнил случай, из-за которого попал в добровольцы. Однако продолжал упрямо смотреть в глаза обвинителя.
Тот не выдержал моего взгляда, что лишь сильнее его распалило:
– Пришел с арестантской ротой, значит преступник. Убил своего боевого товарища – будешь казнен на виду у всех. Завтра же.
– Я не убивал.
– Тогда кто это сделал? – вмешался в разговор сержант нашей роты, за что сразу был награжден свирепым взглядом сослуживца.
Офицер в допрос не вмешивался. Он лишь молча наблюдал за мной.
– Наверное, Болт и Череп из третьего взвода.
– Бездоказательно, – вздохнул мой командир, – несколько человек видели их в лагере. Караульные тоже утверждают, что, кроме тебя и Виталха, никто после ужина за ворота не выходил. Вернулся ты один. Кстати, какого лешего ушел из лагеря?
– Виталх сказал, что меня