в котором бултыхались три бутылки водки и баночка спрайта.
Шатилов явно предлагал Лавриненко взять у него пакет. Та тем не менее, даже не удостоив его взглядом, повернулась и пошла в комнату. Там она села на диван и, взяв со столика стопку журналов, углубилась в чтение, всем своим видом давая понять, что в этом доме она единственный желанный и достойный человек, а все остальные – лишние.
Тем временем в комнату, весело горланя, ввалились Шатилов с Никитиным. Они дружно поздоровались со всеми, похлопали Варданяна по плечу, а Шатилов, подмигнув, сказал:
– О, я вижу, у Айрапета в цветнике появилась настоящая роза. Сразу видно, истинный горец! – и скосил глаза на Наташу, говоря явно с издевкой.
– У него что ни цветок, то роза, – поддержал его Никитин. – Слушай, дорогой, поделись секретом, где таких девушек берешь?
– Э, места надо знать, слушай! – щелкнув пальцами, ликующе отреагировал Варданян, принимая слова обоих парней за чистую монету.
Наташа, тоже расценив все это как комплимент в свой адрес, заулыбалась и постаралась придать своему лицу выражение светской львицы. Она покосилась на Лавриненко, равнодушно листающую журнал, и, подражая ей, заложила ногу на ногу и томно откинула голову назад.
Олег с Машей, искоса наблюдая за гостями, переглядывались и улыбались, расставляя на столе закуску и выпивку. Тут раздался еще один звонок, прозвучавший очень аккуратно и даже как-то настороженно. На этот раз открывать пошел Айрапет. Через несколько секунд все услышали его громкий голос:
– А, Ювеналий, здравствуй, дарагой! Пачему опаздываешь? Нехарашо, друзья ждут, стол накрыт, водка стоит, пиво стоит, девушки такие сидят… Прахади, прахади, тебе штрафную надо наливать…
– А вы что, уже пьете? – послышался приглушенный и осторожный голос.
– Не, не, не пьем, не пьем, тебя ждем! Как можно без тебя, дарагой? – тараторил вовсю Варданян.
– Тогда мне штрафная не положена, – серьезно ответил невидимый пока Ювеналий, а следом прозвучал женский голос, негромко что-то сказавший.
– О-о-о, зачем девушка прячешь, э? – еще более восторженно завопил Айрапет. – Да ты у нас просто Ричард Гир! Какой красотка привез, а? О, да это наша Оксана! Прахади, дарагая, все заждались тебя! Стол накрыт, водка стоит, пиво… – начал он в десятый раз загибать пальцы.
Ювеналий вскоре показался в дверях комнаты. Он остановился перед большим зеркалом на стене и начал тщательно расчесывать волнистые темные волосы. Это был невысокий молодой человек, с аккуратно постриженными усами и бородкой, с овальным лицом. От него веяло архаичной благообразностью. Образ подчеркивала строгая одежда: серый свитер и темные брюки строгого покроя. Единственным ярким пятном на этом однообразном фоне был золотой зуб, который сверкал во рту молодого человека.
– Честь имею представить, Ювеналий Добрынин! – вальяжно раскинувшись на диване, провозгласил Никитин.
– А почему ты не в церкви? – спросил в свою очередь Шатилов. – Неужели решил, не дожидаясь полночи,