как можно плотнее. Юношу обдал дурманящий запах её духов, вскруживший ему голову. Вано не соврал: она действительно потратила много сил и времени на то, чтобы неотразимо выглядеть. Нежное жёлтое платье в оборках, сильно затянутый корсет – она явно дышала с трудом – и бесчисленные ленточки в волосах. Но… зачем всё это? Имелся ли в списке гостей тот, на кого она так старалась произвести впечатление?
У Шалико закружилась голова, когда перед глазами замелькали картинки из прошлого, наведшие его на похожие мысли. Правда, тогда опасения чуть не стали самой настоящей явью и неизведанным доселе кошмаром.
Нино недавно исполнилось шестнадцать лет, когда многие уважаемые семьи Тифлиса впервые заговорили о ней как о своей будущей невестке. Шалико, который, несмотря на свои недюжинные академические успехи и врождённую чуткость, сам ещё оставался неразумным семнадцатилетним мальчишкой, не сразу понял природу тех переживаний, которые вызвали в нём эти слухи. Он боролся с ними и отмахивался от них изо всех сил, но только до тех пор, пока не стал свидетелем разговора, поделившего его юношеское сознание на «до» и «после».
Это случилось на балу в знаменитом Цинандали, где отец подозвал к себе младшего сына и гордо похлопал его по спине перед Георгием Шакроевичем, Ильёй Чавчавадзе и другими серьёзными мужами Грузии.
Юный князь переминался с ноги на ногу и, не скрывая волнения, всё дёргал себя за врезавшийся в кожу тугой воротник, пока Константин Сосоевич представлял его своим друзьям. Неужели этот день всё-таки настал и ему позволили стоять среди столь именитых князей? Просто немыслимо!
– Мой Шалико, – претенциозно вещал старый Циклаури, – в этом году оканчивает одну из самых престижных гимназий в Тифлисе. Мой младший отпрыск очень умный малый… мечтает о дипломатии и службе в посольстве!
Парень густо зарумянился, когда Георгий Шакроевич решил подыграть лучшему другу и тоже принялся нахваливать его сына перед остальными, не забывая при этом о своём.
– Помяните моё слово: для князя Горчакова подрастёт достойная смена! Ну и для Александра Сергеевича Пушкина тоже… в лице моего Вано!
Как же их неуёмные родители любили мериться успехами своих детей, находя в этом неприкрытое и ни с чем не сравнимое удовольствие! Шалико посмеялся бы над своим стариком и даже над отцом своей милой Нино, если бы следующие слова князя Агиашвили мгновенно не стёрли с его лица улыбку:
– Дзма, что же вы о сыновьях да о сыновьях! – таинственно сощурился тот. – Расскажите лучше, как обстоят дела с вашими прекрасными дочками. Не собираетесь ли вы выдать Нино замуж в скором времени? Она уже достигла брачного возраста.
На Кавказе любили спрашивать о таких вещах в лоб, преследуя определённые личные цели, но всё равно каждый раз заставали этим врасплох. У младшего Циклаури почти не осталось сомнений, что старый Агиашвили начнёт предлагать Нино в женихи