сначала покраснела, потом побледнела, потом снова покраснела- и ушла искать нашего классного руководителя. По -видимому, почувствовав, что ей с нами не справиться.
Марина Сергеевна, увидев свой класс сидящим в коридоре на подоконниках во время урока, не особо удивилась и не растерялась. Не зря ведь она мечтала работать с трудными подростками!
–5В , даю вам ровно минуту, чтобы вы заняли свои места в классе. Если через полторы минуты вас там не окажется – вечером позвоню родителям.
И так она это спокойно и уверенно сказала, что одноклассников и след простыл.
В общем, все отправились на урок – а я осталась сидеть на подоконнике.
– Ты еще здесь? – грозно спросила Марина Сергеевна.
– А я на урок не пойду, – нагло сообщила я, поудобней устроившись на подоконнике и закинув ногу за ногу. – Можете звонить моим родителям –мне все равно ничего не будет.
Сказала – и тут же поняла, что хватила через край. . Во-первых, я мне не хотелось продолжать войну с классным руководителем. Во-вторых, я обещала маме не прогуливать уроки. В третьих, мне и самой прогуливать особо не хотелось. И вообще , я сама плохо понимала, с какой целью я подбила одноклассников на очередной саботаж.
.Словом, в тот момент мне стало очень не по себе .Но не показывать же было свою слабость классному руководителю! Которому тогда я еще не доверяла.
Наверное, Марина Сергеевна, в своих мечтах о работе с трудными подростками, недооценила масштаб проблемы. Такой откровенной наглости она не ожидала даже от меня. Поэтому, с трудом сохраняя самообладание, пригрозила, что если я через минуту не пойду на урок, то она отлупит меня собственноручно –раз уж моим родителям до меня дела нет.
В ответ я отреагировала мгновенно – так, как привыкла реагировать обычно на учительские угрозы
–Кто? Вы? Да Вы меня не то, что бить – даже и близко подходить не имеете права!
Наверное, на этом стоило бы остановиться. Но я решила – погибать, так с музыкой. И добавила с торжествующей интонацией:
–Вы мне –никто! Поэтому Вас я слушаться не буду!
После чего я предпочла все же слезть с подоконника и удалиться. Не потому, что испугалась. Просто не хотела, чтобы Марина Сергеевна видела, как мое лицо заливает краска стыда.
Что дальше было в тот день –помню смутно. Запомнилось, что когда моя мама пришла в школу, Марина Сергеевна кричала в своей традиционно –экзальтированной манере : «Забирайте ее куда хотите –хоть дома сами учите, хоть в интернат для трудных подростков отдайте , но чтоб глаза мои ее больше не видели!», завуч в очередной раз рассказывала о том, что по мне плачет колония, а директор разводил руками и просил мою маму: « Ну сделайте уже хоть что-нибудь! Если так дальше пойдет , из-за вашего ребенка скоро в школе учителей не останется!»
Когда дома мама взяла ремень со словами «всему должен быть предел, в том числе и твоей наглости», – я лишь плечами пожала : бей, заслужила.
«Все –таки есть вещи, которые я