лет она будто бы почувствовала первую любовь. Кто сказал, что так бывает всего раз в жизни? Если влюбляешься, то это всегда как будто в первый раз.
Даниил пришел домой позже обычного. Сказал, что было много работы и что он чертовски голоден и хочет спать. Призрак того романтического героя, того Печорина, восемь лет назад вошедшего в школьный класс и в сердце Ольги.
Она хотела было засыпать его вопросами, но не с тем, чтобы донять и без того уставшего мужа, а чтобы узнать, что все хорошо и что можно спокойно засыпать, положив голову на его плечо, и рукой касаться его груди, и чувствовать, как ровно бьется его сердце. Вопросы она оставила при себе, оттого сон все не приходил к ней, когда стрелка часов ушла за двенадцать, а солнце все так же бойко светило в окно.
«Мне нужно занять себя чем-нибудь, – думала она. – Я могу рассыпаться, я это чувствую. Я хочу чувствовать себя нужной…»
Работа в детском лагере начиналась с понедельника. Ольга грела себя мыслью о том, что совсем скоро она будет так же, как и муж, уходить на работу по утрам и возвращаться вечером, уставшая, но очищенная от гнетущих мыслей. Будет ли? Иначе никак. Иначе она снова сойдет с ума.
Днем в субботу Даниил взял служебный УАЗ и отправился на кладбище. Стояла сонная, пасмурная погода, и чуть похолодало. Казалось, что небо вот-вот прохудится и будет дождливо или даже снежно.
Все кресты и стелы на кладбище были выкрашены в синий цвет. Некоторые кресты были ограждены небольшими заборчиками, остальные же были разбросаны в хаотичном порядке у подножья сопки. Самые дальние из них находились уже у береговой линии. Дальше, за водой, за глыбами льдин, располагался морской порт и типовые пятиэтажки, и еще заброшенные бараки времен героического освоения Севера.
– Ну вот я и приехал, – сказал Даниил. – Обстоятельства вынудили. В общем, не мог я не приехать.
Ему хотелось рассказать многое, но он удерживал себя от проявления чувств. Присев на колено, он коснулся креста рукой и ненадолго закрыл глаза. Слабый ветер спускался с сопок – к вечеру ему суждено было усилиться.
– Ладно, отец. Пора мне, – сказал, наконец, Даниил. – Не прощаюсь с тобой. И не иду по твоему пути. Никогда, слышишь… Никогда я не стану таким, как ты.
Он поднялся с колена и пошел прочь к дороге. Подумал, что надо было, все же, Ольгу с собой взять. К чему были эти отговорки, что, мол, хочется побыть с отцом наедине? Ольга могла подобрать правильные слова. С ней было как-то спокойно.
Сев за руль уазика, Даниил повернул ключ зажигания. Двигатель зарычал, и колеса зашуршали по гравию. Дорога уходила вниз, минуя заброшенные дома, огибала воды залива и уже у черты города обрастала железобетонными плитами.
У въезда в город Даниил остановился. Внимание его привлек лежавший на обочине мешок. Он вышел из машины и, доставая пачку сигарет из кармана куртки, направился к мешку. Только на расстоянии в десяток шагов Даниил понял, что видит перед собой вовсе не мешок, а труп собаки.
Лапы