вас?
– А футбол?
По тому, с каким видом я махнул рукой, она сразу поняла, что нет никакого двухметрового телека, никакого приятеля и никакого маркетингового хода, а еще через несколько часов мы оба поняли, что теперь есть только Мы.
До самого утра мы гуляли по набережной и узнавали друг о друге теперь уже не имеющие никакого значения подробности. Выяснилось, что Соня учится заочно на юридическом и работает внешкором на «Ливне», что она живет вдвоем с бабушкой – бывшей политкаторжанкой дворянского происхождения в тесной квартирке на «Лесной», что она верит в Рода и Сварога и любит добавлять настоящий ром в мороженое, а ее бывший – полный кретин, который в собственный день рождения затащил к себе домой дочку босса, а когда Соня, пожелавшая устроить сюрприз, пришла к нему без звонка и застала их, начал подмигивать ей и называть своей двоюродной сестрой. Еще, к своему удивлению, я узнал, что тема курсовой работы Сони – «Использование несовершенства законодательства экстремистскими сообществами» и что в свободное время она работает волонтером в интернате для детей-инвалидов и терпеть не может современную популярную музыку.
Тогда я еще не знал, что хрупкая девушка с лицом ангела и душой младенца сможет так изменить мою жизнь…
Адвокат Пенкин, мягко говоря, выбивался из привычных рамок представления о правозащитниках: вместо холеного дрища в очочках и галстучке передо мной предстал персонаж, чем-то похожий на дядю Колю Валуева, фотография которого с личным автографом висела у меня дома над кроватью.
– Григорий Витальевич. Можно Григорий, – громыхнул раскатистым басом Пенкин и широко улыбнулся.
Сидя на прикрученном к полу табурете, он был почти одного роста со мной (это при моих ста восьмидесяти!), а папка с бумагами форматом A4 в его огромных ручищах больше походила на школьную тетрадку.
Охранник отстегнул «браслет» с моей правой кисти и защелкнул его на ножке стола, за который я сел напротив адвоката на такой же, как у него, прикрученный к полу табурет.
– Василий, голубчик, ступай! – обратился Пенкин к охраннику.
– Но, не положено… – почему-то смущенно ответил он.
– Знаю. Если что – скажешь в санчасть ходил, мол, голова заболела, – невозмутимо продолжил Григорий, – нам поговорить надо.
– Да я никому! Говорите о чем угодно!
– Ты-то никому – понятно. А ну как пытать тебя станут? Ступай. Чайку нам организуй! – Пенкин сунул в руку Василию бело-зеленую бумажку, свернутую в трубочку.
Охранник отвесил поклон и вышел. Мне прямо смешно стало – надо было еще ножкой шаркнуть и сказать: «Сию минуту-с!» «Василий, чаю!» – умора! Видать, серьезный тип этот Пенкин. Может, провокатор? Но вроде Отто рекомендовал.
Пенкин жестом пригласил меня наклониться поближе и громким шепотом начал:
– Софья Кирилловна вам кланялись.
Я понимающе кивнул. Все мои сомнения относительно адвоката тотчас рассеялись. Он продолжил:
– Времени у нас мало, слушай и запоминай: есть схема, как тебя выдернуть. Для начала