порядка или тебя пугает чистота?
Вот дрянь, защита – всегда самый верный путь к поражению. Она пришла в восторг, подвинулась поближе, провела мне языком по шее, мгновение – и мы уже слились в объятиях. При всем моем опыте эротических приключений никогда раньше у меня не было такого секса. Позднее, когда мы валялись на полу, и я пытался отдышаться, она спросила:
– Чего ты хочешь?
Она закурила. Обычно у меня дома не курят, но тут я почему-то не стал возражать. Я приподнялся, опершись о локоть, и заметил:
– Думаю, я только что получил то, чего хотел.
Она запустила окурком в направлении раковины. Нелегко было отвести глаза и стараться не думать, куда он упадет. Она сказала:
– Секс. Секс – это ерунда, мелочь. Я имела в виду: в жизни… как бы это сказать? По большому счету?
Я хотел жить без проблем, избежать тюряги, не упустить своего. И сказал:
– Ну, хорошая тачка не помешала бы…
Она оборвала меня:
– Дурь какая. Шикарные авто! Тачки для мужиков теперь вроде фаллического символа, у кого навороченнее, тот и круче. По мне, так обычной колымаги довольно.
Ее голос так и сочился желчью. Прежде чем я успел раскрыть рот, она продолжала:
– Я хочу загрузиться. Чем-нибудь покрепче. Понимаешь, о чем я?
Я чуть не проболтался о заначке под полом. Но удержался и спросил:
– Ну, загрузишься. А дальше что?
Она перестала одеваться и уставилась на меня, как на умственно отсталого:
– А дальше, черт тебя дери, все на свете.
Она направилась к двери. Я спросил:
– Уходишь?
Мне всегда хотелось, чтобы телки исчезали, как только нужда в них отпадет. А тут вдруг…
Подбоченившись, она подняла бровь:
– Думаешь, готов ко второму раунду? По мне, так ты настолько выложился, что тебе нужна как минимум неделя перед новыми подвигами. Или я ошибаюсь?
Да уж. Раньше бабы всегда были мною довольны. Но вместо того, чтобы велеть ей покрепче закрыть за собой дверь, я почти прохныкал:
– Когда мы увидимся?
С самодовольной улыбкой, сияющей, словно неоновая вывеска, она сказала:
– Я тебе позвоню.
И ушла.
Она не позвонила.
Я вернулся в паб, но ее там не было. Ладно, я еще несколько раз туда заглянул, спросил о ней у бармена. Мы давно с ним знакомы. У наших отношений, как говорится, есть история, и она не слишком плоха. Он удивился и переспросил:
– Ирландская цыпочка, да?
Я сокрушенно кивнул, противно было признаваться этому пройдохе за стойкой, что мне что-то нужно. Раз он со мной треплется, значит, треплется и с другими тоже. Того и гляди, поползет слушок, что я… как бы это сказать… поддался? Нет, хуже, раскис. И все, считай, я покойник, ко мне сразу же сползутся все хищники из окрестных городских джунглей. Бармен уставился на меня:
– Дружище, ты меня удивляешь. Вот уж кого не держал за бабника.
Погано. Хуже некуда.
Захотелось влепить ему затрещину, чтоб знал свое место, но так информацию не получишь. Постаравшись придать голосу убедительности,