Пожалуйста, – развел руки в тоскливой улыбке Лаврушка. – Но мне ничего не известно… Я бы рад…
– Встретимся. Я вас найду. А теперь прошу запомнить, – «ушастый» заглянул ему в глаза. – О нашей встрече и этом разговоре никто не должен знать. Вы понимаете? Никто! И милиция тоже.
– Ну как же! Конечно, конечно. Я всегда. Я к вашим услугам, – затараторил Лаврушка, закрывая дверь за гостем.
Прошло некоторое время. Давно убежала Варька по своим делам, он начал собираться, а мысли, одна тяжелее другой, не покидали сознания. Неприятное ощущение исходило от человека, посетившего его; чувства нахлынули одно мрачнее другого. Мало того, что гость нежданный принес Лаврушке страшную весть о происшедшем в семье Туманских, о трагедии со Светкой, так и витавшей в представлениях Лаврушки бестелесным небесным созданием; весть, обрушившаяся на него и придавившая его будто тяжелой плитой, породила в его сознании жуткий страх. От этого страха он больше ни о чем и думать не мог, не знал, куда себя деть. На Лаврушку навалились невиданная раньше безысходность, гремучая тоска и боль и вместе с ними тревожное предчувствие, что он становится участником надвигающегося тяжкого кошмара, участником еще более таинственной и страшной трагедии.
Грустное продолжение старого
Мать позвала ее к телефону и, как-то странно неловко сунув трубку, будто та жгла ей руки, заспешила на кухню, где с утра колдовала над «наполеоном». Майя приводила глаза в порядок у зеркала над умывальником, растерялась, но все же успела спросить:
– Кто?
– Тебя.
– Кто же, мама?
– Володя, Володя! Ну кто же еще?
– Мама! Я же просила!
У нее с запозданием мелькнула догадка, что это не случайно, что мать, жалея ее, слукавила, скорее всего, заранее договорилась с ним о звонке; сама Майя уже несколько дней не подходила к телефону, объявив, что ее ни для кого нет.
– Это надолго у вас? – грустно покачав головой, спросила тогда Анна Константиновна, услышав необычный ультиматум дочери.
– Навсегда! – в сердцах сорвалась она.
– Серьезные, вроде, люди, а ведете себя, словно дети малые!
Мать знала, дочь в отца, слово свое держала, упрется – ничем не пробить. И вот они ее перехитрили. Трубка действительно жгла руки, Майя не знала, куда ее деть, что с ней делать. Но, в конце концов, не бросать же!
– Не соскучилась, учительница? – как будто ничего не произошло, спросил он, явно изображая грусть, но переигрывал.
– Нет, – тоже не здороваясь, ответила она, сдерживая волнение.
– Нервная обстановка?
– Угу.
– Очень занята?
– У нас экзамены.
– Обычное дело.
– А мне все заново.
– Я пригласить тебя хотел.
– Вряд ли получится.
– К нам. В школу.
– Что такое?
– Послушать мою первую лекцию.
– Первую?
– Новый курс открыли. Криминология. Выпало счастье. Начальство доверило мне.
– Поздравляю.
– Придешь?
– Я не разбираюсь в уголовном праве…
–