Вышитое полотенце спускалось с темного киота. Солнышко, проникая через небольшое окно, играло на каемчатом подскатертнике. Веселый солнечный луч заставлял смеяться цветные узоры половиков, застилавших выскобленный добела пол.
Даже носами чуяли казаки, как хорошо жил Стадухин: от большой печи шел такой дух, что слюнки текли.
Высокая чернобровая хозяйка потчевала гостей медом. И Бугру, и Редкину приятно было смотреть на ее русское лицо и круглые плечи, прикрытые расшитой белоснежной сорочкой. Гости степенно, с поклонами приняли от хозяйки большие оловянные чарки крепкого душистого меду. Неторопливо, смакуя, они выпили чарки до дна.
С Михайлой Стадухиным большинству казаков было трудно тягаться. Стадухин – денежный казак. Его родный дядя – московский гость Василий Гусельников. Трое братьев Стадухиных прибыльно поторговывали на Лене и на иных сибирских реках. Тарас и Герасим Стадухины так и писались торговыми людьми.
Но не просторной избой, не женой красавицей и даже не своим достатком знаменит Михайла Стадухин. Более славен он отвагой и богатырской силой. Славен он и как знатный землепроходец. Его имя называли по ряду с именами Елески Бузы, Ивана Реброва, Постника Иванова.
Стадухин сидел на лавке перед своими гостями в распоясанной красной рубахе, с расстегнутым воротом. Ему было жарко. Густые, волнистые, черные волосы Стадухина прилипли к потному высокому лбу. Седина была едва заметна в курчавой бороде. В ухе казака блестела золотая серьга.
Стадухин пытливо разглядывал гостей проницательными глазами и улыбался. Гости поставили порожние чарки на деревянный резной поднос, что был в руках у Настасьи, поклонились ей в пояс. Красивая хозяйка скрылась за дверью. Василий Бугор переглянулся с Редкиным и повернулся к Стадухину.
– Слышь, Михайла, – сказал он, – нынче поутру торговые да промышленные люди из Нижне-Колымского прибыли.
– Слыхал, что прибыли, – отозвался Стадухин, вопросительно глядя на Бугра.
– Сказывают, Семен Дежнев с торговым человеком Федотом Поповым кочи ладят: думают бежать по морю[30] Погычу-реку проведывать[31].
Бугор с Редкиным наклонились вперед и, вытянув шеи, впились глазами в Стадухина. Тот опешил.
– Как! Дежнев? – воскликнул он, переводя глаза с Бугра на Редкина.
– То прошлой осенью они сбили товарищество. Может быть, уж и отбыли на Погычу-реку, – пояснил Редкин.
Глаза Стадухина сверкнули, и лицо покраснело. Стадухин вскочил.
– Дежнев! – вскричал он. – Да кто же он, чтобы ему на это дело идти? Не под моей ли рукой он на Оймекон да на Индигирку ходил? Теперь он хочет у меня из-под рук вырвать Погычу-реку? Я! Я первый сведал о Погыче-реке! Кому, как не мне, идти ее проведывать!
Бугор хитро прищурил глаз, склонил голову набок и, ухватив свою бороду всей пятерней, промолвил:
– Ну, первый ли ты сведал о Погыче-реке али нет, об этом с тобой спорит