раны глубоки,
Железом растревожены холодным,
«О, Боже!» – узника несчастного щади,
Он только воду пил, не ел – голодный.
Глава вторая
Как мне проникнуть в вековую даль,
В которую вернуться только мыслью можно,
Быть может, в восемнадцатый на площадь Этуаль
Попробую пробраться осторожно.
Хотя зачем на площадь под названием «Звезда»?
Не лучше ли туда, где жизнь кипит от века к веку,
Где нищета, где грязь, помойка навсегда.
Где трудно сохранить названье человека человеку.
Там рыбные ряды, там вечный шум и гам,
А мостовая вся в грязи. Вся в требухе от рыбы,
Торговля рыбою идет с грехом напополам,
И все миазмами пропитано, там запах нетерпимый.
Там все не так, как надо – вонь и грязь,
А червяки, как одеялом, рыбьи туши покрывают,
Торговки нищие в лохмотьях – дырок вязь.
За что такая им судьба – они не знают.
Туманные века – ушедшая щемящая печаль,
О, Франция, знакомая от края и до края,
Какая ты была – тебя мне очень жаль,
Какая ты сегодня – красивей не знаю.
Поля лаванды в синеве сиреневой лежат,
Фламинго розовые средь осоки бродят,
И маки красным на полях кричат,
А облака по небу голубому хороводят.
Там города в прекрасных зданиях сияют белизной,
Архитектурою своей глаз поражают,
Изысканный французский вкус передо мной.
Каналы посредине городов там повсеместно протекают.
Глава третья
А раньше триста лет тому назад ведь не было страшней
Французских городов, погрязших в грязи.
Там нечистоты из окон лились на головы людей,
Среди домов текли – миазмами стекали.
Разделывали рыбу кое-как между рядов,
А требуху и жабры-чешую вокруг себя бросали,
От крови мостовая мокрая – в ней масса червяков.
Торговкам все равно, ведь этого они не замечали.
Беременность шестая у торговки молодой,
Такая нежеланная, досадная, молодка чуть не плачет.
А надо торговать, ведь рыба протухает головой,
Вот родила – ребенка на помойку. Счас нельзя иначе.
Бросок из таза – рыбы отвратительная требуха
Накрыла с головой новорожденного ребенка.
А пуповина, не отрезанная, кровью протекла,
На грязной мостовой залился плачем тонким.
Зеленых мух насело на ребенка тьма,
А червяки покрыли тельце пеленою,
Лежал он весь в крови и смазке – эх, беда,
Нашелся сердобольный – окатил ведром с водою.
Заметили товарки, что-то здесь не то,
Вот подыскали столб – набросили веревку,
И в миг повесили торговку было ведь за что,
Была проявлена завидная сноровка.
С младенца сняли рыбьи жабры, червяков, кишки
И рыбным ножиком покончили с кровавой пуповиной,
Новорожденного в приют