вперед…
Ветер довольно долго продувал меня насквозь, я замер, застыл, сперва трясло, а затем уже смирился настолько, что покорно ждал: будь что будет. А легкий хмель, что туманил голову, выдуло напрочь. Я чувствовал себя трезвым как стеклышко и только теперь начал потихоньку пугаться.
Нескоро потеплело, тело стало легче, ветер изменил направление. Я даже уловил какие-то запахи, тут же под мной немилосердно затрясло, ударило больно в копчик, еще и еще, потом тряска стихла, я слышал, как заскрипел песок.
Голоса стали громче. Я ощутил прикосновение грубых рук, веревку сняли, но мешок оставили, тащили, волокли, пинали, нарочито ударили лбом о что-то болезненно твердое, затем скрип двери, теплый воздух, запахи горящего масла.
– Добро пожаловать в Мордант!
Мешок содрали с моей головы одним рывком. Я щурился, ослепленный светом. В Зорре самое освещенное место – тронный зал, но сейчас он показался бы убогой и плохо освещенной каморкой. Кроме свечей и светильников с маслом, здесь вдоль всех стен протянуты ленты странного светящегося мха. Он дает бледный свет, но не раздражающий глаза, а скорее похожий на сияние ультрасовременных галогенных ламп.
Передо мной стояли, с интересом разглядывая меня, трое. Двое мужчин, оба в простых удобных одеждах, и молодая женщина – тоже в костюме, который в Зорре показался бы чересчур вызывающим, а священники начали бы дело о колдовстве. Как я понимаю, в Зорре все нестандартное подпадает под статью о колдовстве. Все трое показались мне несколько странными, но я не успел понять, чем именно, спросил, стараясь перехватить инициативу:
– Здравствуйте… А почему бы вам для перевозок не приспособить гигантских птиц?.. Все-таки перья – не чешуя…
Они переглянулись. До этого разглядывали меня с насмешкой и полным превосходством, а теперь улыбки разом поблекли. Старший из мужчин вскинул брови – огромные красивые дуги. Я думал, что это у него такие расширенные глаза, но, когда он их расширил в удивлении, они стали почти на пол-лица. Но я ощутил дрожь в коленях, рассмотрев торчащие уши. Такие, по слухам, у оборотней. Но этот явно не оборотень, слишком тонок, элегантен, аристократичен, а одежда на нем сидит, как на принце.
– Ты что, понял, – удивился он, голос его прозвучал красиво и нежно, словно мелодия на серебряной трубе, – что тебя… по воздуху?
– А как не понять? – удивился я.
– Но… как?
– Так это ж просто, – ответил я. – Встречный ветер, холод… это значит, что поднялись высоко… а главное – гравитация…
У второго отвисла челюсть. Выглядел он намного проще, крепкий здоровенный мужичок, мне до пояса, широкий, со вздутой, как у петуха, грудной клеткой, с сильными руками, но коротконогий. И вообще впечатление такое, что его самого сдавила гравитация по вертикали. Женщина распахнула изумрудные глаза. Если первого я молча занес в эльфы, второго определил в гномы, хоть и условно, то куда присобачить зеленоглазую, пока не представлял.
Все трое спросили в один голос:
– Что?
– Гравитация, –