письмо, Петр Иванович опустил голову и закрыл глаза рукой. Все домочадцы прекратили разговоры и обернули к нему свой взгляд, даже дети остановили игру. Но никто не решался спросить Петра Ивановича о письме, пока тот сам не обратился к супруге:
– Оля, распорядись собрать мои вещи, я еду в Москву, – и немного помолчав, добавил: – Да, и пусть подготовят ещё одну детскую.
– Надолго? – робко спросила Ольга Андреевна.
Вонзив в жену свой строгий взгляд, Пётр Иванович ответил не терпящим возражения тоном:
– Навсегда!
Глава 8
Утреннее солнце ярким светом озарило улицы Воронежа. Распустившиеся кисти сирени наполнили своим ароматом каждую улочку и каждый бульвар. После долгой холодной зимы во всей империи восторжествовала весна. Яркая, пёстрая, цветущая, она наполняла сердца и души людей теплом, светом и самой чистой любовью к окружающему миру.
Под этим тёплым весенним солнцем и проснулся Воронеж. Выехали на проспекты экипажи, забегали от торговых лавок к хозяйским домам кухарки, вышли на улицы торговцы газетами, разнося свежую прессу, освещающую последние новости.
– Цусимское сражение! Полный разгром второй эскадры Тихоокеанского флота! – громко кричали они.
– Вот те новость, – разочарованно произнёс Тишка Попов, кучер Митрофана Спиридоновича Мищенко.
– Да, кум, видать, просрём войну эту. А ведь сколь убытков за энтот год из-за неё понесли, сказать жутко, – ответил маленький чернявый Архип Гуляев. – А видать, поиздержался Митрофан Спиридоныч, раз к хозяину моему пожаловал, – продолжил он. – Сколько лет сюды глаз не казывал и вдруг на тебе. А что, Тишка, так глядишь, и пойдёт по миру Митрофан, а то и Сенявина за собой потянет?
– Ты, кум, кубыть Митрофана Спиридоныча не знаешь, война кончится, он ещё более прежнего наживёт, – ответил Тишка.
– Наживёт, сукин сын, – вскипел Архип. – Нашим горбом он наживёт! Сам из мужиков вышел, а труд мужицкий ни в грош не ставит. Вот ты сколь годков пашешь на упыря энтого с утра до ночи и ничего не нажил, а ему всё мало, ещё девку свою малую на тебя повесил, а ведь ты только свого дитя схоронил.
– Будет тебе, кум. Куды деваться, коль Златка его такая взгальная, да я и сам к ней уж дюже привязался. Бывает, работаю на базу, а она сядет рядом, да так и глядит на работу мою, глаз не отводя. Василиса глянет, да только руками разведёт.
– Дурак ты, Тишка! – ответил Архип. – Поболе меня бы слухал, уж я теперь знаю, как с ними со всеми надо.
Разговор двух кумов у центральной городской булочной мог бы продолжаться ещё долго, но появление Митрофана Спиридоновича заставило их замолчать.
– Тишка! – крикнул Мищенко своим зычным басом. – Будя лясы точить, поехали отсель!
– А ты тут чего трёшься? – грозно сказал он Архипу. – Всё подстрекаешь? Ступал бы лучше работать! Розг на вас, бездельников, не напасёшься! Ну, дай срок, я с вами ешо управлюсь!
Экипаж Митрофана Спиридоновича резко помчался вперёд, оставляя