показалось, ничего страшного, бывает, – ответил я.
– Порой нам кажутся самые невероятные вещи, и, как бы они ни были абсурдны, мы продолжаем в них упорно верить! – мне показалось, что, сказав это, он мне подмигнул.
– Да, пожалуй, всего доброго! – ответил я.
«К чему это он вообще?», – задал вопрос я сам себе.
Незнакомец кивком попрощался со мной и, положив фигурку на соседний столик, продолжил свой ужин. При выходе я обратил внимание на странный взгляд официанта, словно он хотел мне что-то сказать.
Мудрость гласит: «Если проблему можно решить, то не стоит о ней беспокоиться, если её решить нельзя, то беспокоиться о ней бесполезно». Кажется, это далай-лама. Я не просто перестал беспокоиться о своём врожденном страхе перелетов, но сделал это главным своим развлечением, научившись извлекать максимум радости из этого чуда человеческой мысли.
Я не так часто летал, но за те немногие перелеты сумел выработать свой собственный алгоритм действий, способствующий спокойному перелету. Важно было соблюдать порядок. Заблаговременный приезд. Неторопливый осмотр и привыкание к аэропорту. Традиционная чашечка кофе. Переходя с трапа на борт самолета, я вспоминал сразу всех основных библейских героев, отдавая им знак почести. «Когда-нибудь, но не сейчас», – примерно с такой просьбой обращался я к всевышним силам. Важно было не обидеть никого, ибо кто его знает, кто там главный. Кришна и Сиддхартха также упоминались в моем обращение.
Именно так я сделал и в этот раз. Ранний подъем дал о себе знать, и я вырубился, как только занял своё место. Проснувшись, я взглянул на часы. Мы должны были быть в полете уже с полчаса. Но судя по зданию аэропорта, видневшегося в иллюминаторе, не имеющего технической возможности сопровождать нас на высоте десяти тысячи метров, я сделал грандиозный вывод, что мы до сих пор стоим на земле. По перешептыванию стюардесс я понял, что мы ждем одного пассажира бизнес-класса. Эта новость быстро разнеслась по всему самолету, и недовольные возгласы, нарастающие с геометрической прогрессией, заполнили все свободное пространство судна, которого было и так мало. Одним из самых недовольных и шумных был мой сосед, то и дело подзывавший стюарда. Ситуация неизвестности стала напрягать даже самых терпеливых пассажиров рейса Санкт-Петербург – Милан. Порой неизвестность куда хуже самой плохой вести.
Ещё минут десять самолетной возни тянулись медленней, чем улитка, решившая прокатиться на черепахе. Наконец последний и самый важный пассажир, настолько важный, что сто двадцать других пассажиров, ждали его более сорока минут, появился. Он без намека на чувство вины и с чистой совестью занял своё место. Я вытянул голову в проход, чтобы рассмотреть эту важную персону. Это был тот самый незнакомец в шикарном костюме, и теперь уже, без сомнения, он подмигнул мне, обернулся обратно и раскрыл свежую газету.
Самолет набирал высоту, а меня раздирали сомнения, правильно ли я поступил, взойдя на борт этого самолет. Но было уже поздно. Мне нужно было забыть все, включая