не расслышала. Она солгала.
Причина была совершенно другой.
Она хотела донести до меня смысл, проложить мост. Она хотела, чтобы я помог ей выжить.
Может быть, вы найдете друга там, где меньше всего ожидаете встретить его».
Я останавливаюсь, потому что на этом первая страница рукописи заканчивается. Непроизвольно вздрагиваю и перечитываю снова. А потом еще и еще, и еще раз, пока не начинает рябить в глазах. И я вовсе не ошибки ищу, потому что их нет, а что-то неясное, ускользающее, не дающее покоя. Я чувствую, что упустила нечто важное, но что?
– «Может быть, вы найдете друга там, где меньше всего ожидаете встретить его», – повторяю я последнее предложение, одергивая заледеневшие пальцы от клавиатуры, и в сотый раз пробегая взглядом по напечатанным только что строкам. Звучит как цитата, но откуда?
Нетерпеливо тянусь за следующей страницей и в недоумении замираю. Лист девственно чист. Беру другой – то же самое.
– Что за ерунда? – растерянно бормочу я, когда и последняя страница оказывается пустой.
– Она тебя узнала? – захлопнув дверь кабинета, Гвендолен стремительно подходит к моему столу. Я отрываю невидящий взгляд от белого листа бумаги, пытаюсь сфокусироваться на встревоженном лице родственницы. Смысл вопроса доходит не сразу. Пару секунд я просто смотрю, как Гвен нервно сжимает губы, опираясь на край столешницы ладонями. От нее пахнет страхом и дорогими духами, в глазах выражение, которое я не видел очень давно.
– Нет, – наконец произношу я.
– Ты уверен? – она сомневается. Наверное, у нее есть причины, но я знаю… знаю, что нет. Шерри не узнала меня.
– О чем вы говорили? – требовательно спрашивает сестра, переводя дыхание.
– Ни о чем.
– Ты приехал через час, Оли. Хочешь сказать, что вы молчали все это время?
– Нет, она рассматривала книги. Шерил Рэмси в восторге от библиотеки старика, – скупо усмехнувшись, поясняю я. – Считает меня глуповатым мажором, распродающим наследство деда.
– Ты издеваешься? – Гвен в недоумении сводит брови.
– Нет, – небрежно передергиваю плечами. – Теперь я понимаю, почему Дилан выбрал именно ее.
– Выбрал? Для чего?
– Я не знаю. Это нам и предстоит выяснить.
– Не нам, Оли, – эмоционально возражает Гвен. – Я не хотела участвовать в этом безумии. Даже в клетке этот психопат отравляет нашу жизнь, влияет на все, что мы делаем, говорим и даже думаем. Ты должен его остановить, или мне придется сделать это самой, – ее взгляд задерживается на зажатом в моих пальцах карандаше, а я размышляю о том, что пока не стоит оставлять ключ в тайнике. Гвендолен слишком сильно нервничает. Кто знает, что ей может прийти в голову?
– Что ты делаешь? – с подозрением интересуется Гвен.
– Хочу написать о том дне, когда впервые увидел Дилана, – задумчиво уставившись на чистый лист, провожу длинную прямую линию заточенным грифелем и, подняв голову, смотрю на сестру.
– Зачем,