различного диаметра и длины, тросы, различные механические конструкции, сделанные из железа, краны, и даже кинжалы и мечи.
Стальной Змей рос, становился шире. Его раздувшееся вытянутое тело поглощало в себя весь Проспект. Чудовище влезало к Писателю в дом, проникало в его тело через рот и глаза, обвивало его своими змеиными кольцами и расщепляло в скрежещущей железом плоти. Тогда Писатель еще глубже проваливался куда-то во тьму, сны ему больше не снились до самого утра, но, проснувшись, он ощущал во рту кисловатый металлический привкус. Утром всё повторялось: будильник, идея нового рассказа, завтрак, наполовину исписанный лист, вторжение Сквозняка, амнезия, работа в десять, ток-шоу, поцелуй на ночь, сон в двадцать два ноль-ноль, ночной кошмар.
Но вот однажды в форточку залетела осенняя муха и разбудила Писателя раньше положенного времени. Он долго отмахивался от неё, а потом открыл глаза, но только лишь для того, чтобы прихлопнуть её. Он чувствовал, что сегодня что-то пошло не так, но никак не мог понять, что именно. Наконец, он заметил ту самую муху, сидевшую на зеркале, и замахнулся скрученной в рулон газетой. Но, увидев, как маленькое бусиничное мушиное брюшко переливается стальным блеском, отражаясь в стекле, вдруг вспомнил и прошептал:
– Стальной Змей! Ветер! Рассказ!
Что-то щёлкнуло в его голове, и в памяти воссоздалось всё ранее утраченное: и вдохновение, и не дописанные листы, трепещущие над Потоком мчащихся машин, и даже продолжения всех не дописанных им сюжетов, которые он сочинял ежедневно на протяжении многих лет, но которые ветер уносил их с собой, заставляя всех их забыть. Писатель посмотрел на муху и опустил занесённый над ней рулон газеты, решив, что она, по меньшей мере, заслуживает благодарности за возвращённую ему память.
После он отправился в ванную комнату, но, громко вскрикнув, тут же выскочил обратно. Его пронзила острая боль, словно тысячи ножей одновременно вонзились в его кожу и тело изнутри. Откуда-то повеяло омерзительно сладковатым тошнотворным запахом ржавого железа и крови. Боль не позволяла думать о чём-либо ещё, но она же побуждала его к действию. Преодолевая муки, он вышел на балкон и, вцепившись в перила, тяжело переводя дыхание, стал шептать продолжение одного из рассказов.
Боль мгновенно утихла. Он думал, что никто его не слышит из-за рёва двигателей, визга тормозов и воплей клаксонов. Вдохновлённый результатом, он закончил историю, ничего в этот момент не замечая вокруг себя. Он не видел, как течение из мчащихся автомобилей внезапно замерло на месте, стоило ему раскрыть рот. Поток сначала вздулся, потом вздыбился и вскинулся вертикально вверх. Новые автомобили продолжали вливаться в изгибающуюся в небе петлю. Их становилось всё больше, они наползали друг на друга, словно чешуя, отливая стальным блеском. Незаметно металлическая лента превратилась в железное чудовище, раскачивающееся из стороны в сторону. Гигантский Аспид грозился наброситься на город и похоронить его под собой.
Писатель