опустились в кресла.
– Невероятно… Он пришел сюда…
– Говорил с нами…
– Давид!
– Браво! Классная выдумка с этим эмеродино: я чуть не попался на удочку.
Лоран встал, оглядел Галерею королевы, где еще звучали шаги Давида, потом посмотрел на Жана:
– Послушай, если с нами что-нибудь случится, я бы хотел, чтобы все, чем мы владеем, отошло Давиду.
Жан вскочил:
– Что?!
– Представь себе, – продолжил Лоран, – мы куда-нибудь летим и пилот сообщает о серьезной технической неисправности. Так вот, перед катастрофой мы с тобой сможем утешиться, во-первых, тем, что мы умрем вместе, а во-вторых, все достанется Давиду.
– Согласен с тобой на двести процентов! – подхватил Жан.
Назавтра они отправились к нотариусу и составили одинаковые завещания: они завещали свое имущество тому из них, кто переживет своего спутника, а когда умрет и он, все отойдет Давиду Гренье.
Поздно вечером они распили три бутылки шампанского; поднимая бокалы, они произносили речи, обращаясь к далекому мальчику, который и не подозревал об этом; остаток ночи они посвятили любви.
Каждый год накануне Дня матери Давид вновь заглядывал в магазин. Возмужав, он не утратил ни живости, ни детской свежести, что придавало ему очарование и трогало сердца.
Каждый раз его встречали торговцы, которых он, как ему казалось, не видел целый год, не подозревая, что они следили за ним. Следили, когда он выходил из коллежа после занятий, когда занимался спортом, принимал участие в спектаклях по окончании учебного года; от Жана и Лорана не ускользало ни одно его публичное появление, они смешивались с толпой, так что ни Давид, ни Женевьева их не замечали.
Они сознательно отказались сокращать дистанцию. Их отношение к Давиду и Женевьеве превратилось в тайный культ, подобно их символическому венчанию в соборе Святой Гудулы. Правда, однажды, когда Давид выказал интерес к драматическому искусству, Лоран предложил ему побывать за кулисами театра; в другой раз Жан предложил мальчику посмотреть кинематографический шедевр, который шел неподалеку. К счастью, всякий раз другой был начеку и вмешивался: ни в коем случае не стоило создавать дружескую или приятельскую связь между ними и Давидом! Хоть они и следили за его жизнью, о сближении не могло быть и речи.
В восемнадцать лет Давид по случаю купил подержанный мотоцикл. У Жана и Лорана покупка вызвала опасения: они боялись, что юноша попадет в аварию. По вечерам они специально проходили по улице Ренар, где жили Гренье, чтобы удостовериться, что мотоцикл стоит на месте целый и невредимый, прицепленный к скамейке; увидев синий мотоцикл, они вздыхали с облегчением.
Они не подозревали, что грядет в ноябрьский вторник.
Открыв газету, они в рубрике «Разное» прочли о стычке возле Южного вокзала, пользовавшегося дурной славой. Итог: двое раненых и один погибший. Им оказался лицеист, проезжавший мимо на мотоцикле и не имевший никакого отношения к сведению счетов.
Жан и Лоран побледнели: а вдруг