внимания на ее очки.
– Ага.
– Вообще, их роман выглядел довольно странно.
– В каком смысле?
– Ну, таких женщин в жизни не бывает. Только в кино.
– Хотите сказать, она притворялась?
– Нет. Просто я никогда не был уверен, понимает ли сама Карен, кто она такая. Как будто она слишком упорно работала над собой, чтобы стать идеальной женщиной, а в результате утратила собственную личность.
– А после несчастного случая с Дэвидом?
Он пожал плечами:
– Поначалу она держалась, а потом будто трещину дала. Зрелище ужасное, ей-богу. Когда она сюда заходила, меня так и подмывало спросить у нее документы – просто чтобы убедиться, что это один и тот же человек. Не то пьяная, не то под кайфом. В полном раздрае. Знаете, как говорят? Если вся твоя жизнь – как фильм, то что с тобой будет, когда кино кончится?
Я промолчал.
– Тут ситуация как с детьми-актерами, – продолжил он. – Они снимаются столько, сколько могут, но воевать против гормонов и взросления бессмысленно. И вот в один прекрасный день они просыпаются, и выясняется, что они уже больше не дети и не кинозвезды и ролей для них нет. И они тонут.
– А Карен?
На секунду на глаза его навернулись слезы, и он резко, громко выдохнул.
– Господи, у меня из-за нее сердце кровью обливалось. У всех нас. Она жила ради Дэвида. И каждый, кто их видел хотя бы пару секунд, сказал бы то же самое. А когда Дэвида сбила машина, она умерла. Просто телу для этого потребовалось еще четыре месяца.
Какое-то время мы сидели в тишине, а затем я протянул ему письмо Дэвида в страховую компанию. Он машинально взял его и уставился на листок.
Наконец на его лице появилась горькая улыбка.
– «Ф» нет, – сказал он и покачал головой.
– То есть?
Он перевернул письмо, чтобы я мог увидеть текст.
– Второе имя Дэвида было Филип. Когда мы организовали бизнес, он ни с того ни с сего начал посередине, после «Дэвида», но перед фамилией, ставить заглавную букву «Ф». Только на документах и чеках, больше нигде. Я еще над ним прикалывался, говорил, что «Ф» означает «Фуфлыжник».
Я взглянул на подпись:
– А тут «Ф» нету.
Он кивнул, затем бросил листок в ящик стола:
– Наверное, в тот день ему фуфло гнать не особенно хотелось.
– Рэй.
– Да?
– Можно мне сделать копию этого письма и какого-нибудь документа, где есть подпись с буквой «Ф»?
Он пожал плечами:
– Да, конечно.
Еще немного порылся в ящике стола и нашел какую-то записку Дэвида с широким, размашистым «Ф».
Рэй проследовал к замызганному ксероксу и поместил письмо под крышку. Я шел за ним.
– Что-то в голову пришло? – спросил он.
– Я пока и сам не уверен.
Он извлек копию письма из поддона и протянул мне.
– Это просто буква, мистер Кензи.
Оригинал записки он также отдал мне.
Я кивнул:
– А