распечатай фото посетителей. Кто знает, может, мы увидим Графа в компании каких-то людей.
Таррелл исчез за углом со своей коробкой, а Никки вошла в комнату для допросов.
– Вы уже задавали моей клиентке этот вопрос, – произнес старик.
Симми Пельтц постучал искривленным артритом пальцем по желтому блокноту, лежавшему перед ним на столе. На вид адвокату можно было дать лет сто: сплошные кожа да кости, высохшее, сморщенное личико. На шее у старика красовался синтетический галстук, завязанный большим узлом, – такие носили в семидесятых; Никки могла бы просунуть руку в зазор между потертым воротником Симми и его дряблой и тонкой, как у петуха, шеей. Однако, как ей показалось, с головой у него все было в порядке; более того, адвокат был упрям и свое дело знал. Хит подумала, что в малом бизнесе вполне разумно экономить деньги, нанимая в качестве юриста своего родного или двоюродного деда.
– Я хотела дать ей время подумать над ответом; может, в первый раз память ее подвела, – пояснила детектив. Затем Никки обернулась к Роксан, по-прежнему одетой в костюм из искусственной кожи. На лице женщины было то же презрительное выражение, что и сегодня утром в офисе. – Вы совершенно уверены, что не имели никаких дел с отцом Графом?
– Каких еще дел, в церкви, что ли? Не смешите меня. – Она откинулась на спинку стула и с самодовольным видом посмотрела на старика. – Он не был моим клиентом.
– А кто-нибудь еще имел доступ к помещению, где хранились записи с камеры?
– Ха, – вмешался адвокат. – Много толку от вашего ордера.
Глаза его, сверкнувшие за грязноватыми линзами очков, которые закрыли половину лица, показались Никки огромными.
– Мисс Пельтц, у кого еще были ключи?
Роксан взглянула на адвоката, тот одобрительно кивнул, и она ответила:
– Только у меня. Был всего один комплект.
– И никаких других дисков нет, Роксан?
– На кого она, по-вашему, работает, – встрял адвокат, – на Департамент внутренней безопасности?
Роксан продолжила:
– На самом деле этот стеклянный пузырь на потолке все равно действует, заставляет посетителей вести себя смирно. Они-то думают, что камера включена и все фиксирует. Так же, как если звонишь в службу по работе с клиентами, а тебе говорят: «Разговор записывается», то есть: «Следи за языком, козел».
Хит перевернула лист блокнота.
– Мне нужны имена всех, кто был в клубе вчера вечером, скажем, с шести часов. «Госпожи», «господа», клиенты.
– Нужны, как бы не так! – фыркнул адвокат. – «Опасные связи» – закрытое заведение; клиенты имеют право на неприкосновенность частной жизни и конфиденциальность информации.
– Прошу прощения, мистер Пельтц, но, насколько мне известно, право на конфиденциальность информации распространяется только на клиентов адвокатов и пациентов врачей, а не на людей, переодевающихся во врачей. – Хит снова повернулась к менеджеру. – Роксан, в вашем заведении обнаружен труп. Вы намерены помочь полиции или же нам прикрыть «Опасные связи»