от любой работы, будешь есть досыта. Всё, что от тебя потребуется, – усиленно тренироваться, чтобы ты мог выходить на бои и выигрывать раз за разом, принося мне кучу денег. Или я могу отправить тебя назад на галеры, где тебе придётся управляться с неподъёмным веслом, надрывая себе жилы, ведя полуголодное и выматывающее существование. Туда, где так душно и где работа так трудна, что даже здоровые взрослые мужчины теряют сознание. Где надсмотрщики не жалеют ударов плёток. И где свежие раны нестерпимо разъедает от пота и морской воды, которой вас окатывают, чтобы привести в чувство. Ты хочешь вернуться туда, Айзек?
Парень с удивлением посмотрел на работорговца, услышав своё имя вместо привычного «пёс» или «раб», и неуверенно покачал головой.
– Вот и отлично. Отведите его назад в каюту, дайте еды и не отправляйте на галеры. Через несколько дней он будет нужен мне в хорошей форме, а потому снимите с него кандалы, пусть заживают раны, он должен суметь держать меч и быстро передвигаться. Да, и найдите ему какую-нибудь одежду. – Работорговец снова повернулся к пленнику. – Но то, что ты согласился стать моим бойцом, вовсе не означает, что наш старый договор больше не в силе. Я задолжал тебе удар за сегодняшний день.
Как ни старался Айзек, на этот раз он не смог сдержать стона, когда работорговец протянул его хлыстом по израненной спине.
Глава 3
Размышления в ночи
Аккуратный точёный почерк Савьо пришёлся по вкусу работорговцу, а потому новый писарь только и делал, что переписывал, переписывал, переписывал… И весь день при нём неотлучно дежурил кто-нибудь из надсмотрщиков – так что даже немного осмотреться в каюте хозяина не было никакой возможности. К вечеру у юноши уже болели глаза и пальцы, а голова, казалось, была полна жужжащих пчёл, и он был рад, когда появился работорговец и приказал увести его.
Войдя в каюту, Савьо в изумлении застыл на пороге. Сильно хромая, Айзек медленно кружил по комнате и сражался с невидимым врагом на невидимых мечах. А он-то ожидал увидеть парня опечаленным и угнетённым после всего произошедшего.
Увидев писаря, Айзек остановился и развёл руки в стороны.
– Смотри, я снова без цепей! До демонов приятно вернуть себе свободу передвижения!
– Вижу. – Савьо кивнул. – И, судя по всему, ты в прекрасном настроении.
Айзек, казалось, смутился.
– Это не… Я не…
– Ничего не говори. – Писарь опустился на койку. – Ты многое вынес. И, конечно, заслужил эту радость. И я рад, что ты рад… что ты рад, что будешь бойцом… – Голова никак не хотела трезво мыслить, а только болела – до тошноты сильно. – Ты, судя по всему, очень любишь эту стезю. И хорошо умеешь это делать. Ты ведь был наёмником? Воином?
Айзек едва заметно покачал головой, а потом решительно кивнул:
– Да, я был наёмником.
Савьо не поверил ему, но всё равно кивнул в ответ и внимательно посмотрел на товарища: теперь на нём была чёрная поношенная рубаха, чересчур большая и порядком выцветшая. Парень подогнул рукава и подобрал полы,