так это когда было! – протянул ребёнок, весь загоревшийся от предвкушения маленького домашнего убийства в научных целях.
– Это навсегда – заповедь. Невзирая на науку, – сообщил ему отец, ранее не отличавшийся особой набожностью, но тут его словно что-то стукнуло.
– Папа, ну это же понарошку, ведь я всё равно не смогу успокоиться, пока вы тут такие белые сидите! – захныкал сын.
– Ах ты капризуля! – Мать погладила его по голове. – «Убейте меня!» Это же не игрушка – жизнь, это – дар Божий. Разве я не рассказывала тебе…
– Мама! – перебил её Вася. – Будь человеком! Ты же учёная женщина! Тебе положено докапываться до истины!
Мать в растерянности разглядывала сына, не ведая, что творить. Ситуация была столь нештатной, а сын так рвался в науку, что впору самой в петлю, но. Увы.
– Отец, скажи ему более внятно, – простонала она, – что я не могу экспериментировать на собственном сыне!
Тут произошло что-то со старшим Ужовым. Наверное, накопившееся напряжение сыграло свою шутку. Сильно сыграло. Иван Иванович решительно встал, подошёл к окну, распахнул створки, отчего затрещали полоски утеплительной бумаги, и, не оборачиваясь на домочадцев, быстро вскочил на подоконник. Перекрестился и прыгнул во тьму.
– Десятый этаж… – пролепетала Ужова, на грани обморока.
– Ура!!! – закричал сын и помчался в прихожую.
Мать услышала, как хлопнула входная дверь: сын, очевидно, понёсся проверять. Не соображая, за кем из них бежать, Мария Ионовна осталась сидеть на супружеской кровати, оцепеневшая от невероятных, немыслимых ощущений. Остатками юмора, коим до сего дня она славилась среди родных и близких, Ужова успела сформулировать: «Шаг в окно – вклад в науку…»
И наконец потеряла сознание.
– …Мама! Мама! – тряс её Василий.
– Водой побрызгай! – посоветовал отец, уставший бегать вокруг жены с нашатырём.
Она открыла глаза и, увидев над собой озабоченные глаза родных, заплакала, всё поняв.
– Где мыши? – строго допрашивала Ужова институтского завхоза, отвечавшего за фурнитуру и веники, за поставки живых животных и утилизацию подвергшихся научному вмешательству, вообще за всё, ибо он опытен был. На работе горел.
– Нету, Марионна, все пропали, все до единой. Я на той неделе целый грузовичок привёз, все как на подбор, хорошенькие, свеженькие, – оправдывался завхоз, почёсывая то нос, то ухо.
– Грузовик мышей не может исчезнуть, Аристарх Удодович. И мне срочно, немедленно нужны все эти мыши!
В кабинет с грохотом влетела Дуня:
– Ой, нашла! Одну, беленькую! Марионна! Дохлая! – И Дуня, радостная, бросила на директорский стол безвольное хвостатое тело, только что обнаруженное под центральной институтской лестницей.
– Это крыса, – поставила её в известность Ужова.
И завхозу:
– Вы узнаёте это животное?
– Да, Марионна, это наш… Петрович.
– Кто таков? – удивилась Ужова термину «наш».
– У меня дочь недавно замуж вышла… –