это было? – спросила Ужова.
– Взял после свадьбы, две недели назад, а умер – не знаю…
– Сюда – экспертов! Срочно определить, когда умер Петрович и почему, – распорядилась Ужова. – А ты, Дуня, пойди руки помой хорошенько…
– А я в перчатках живу… Теперь… – тихо отозвалась Дуня.
– Поздно, – заметила Ужова, не замечая квадратных глаз Аристарха Удодовича.
– Господа эксперты! Вот крыса. Бесконтрольно жила в нашем институте – и скончалась, как видите! – Ужова торжественно возвысила голос.
– Мария Ионовна, – осторожно заметил молоденький эксперт Дима, сидевший ближе всех к Петровичу, – она жива…
– Как жива?!
– Так, жива. Крыса почему-то задышала. Только что. Она скорее всего просто спала.
– Не может быть! – упавшим голосом сказала Ужова.
– Конечно. Однако дышит… – повторил эксперт Дима.
– А нельзя ли Петровича опять умертвить? – спросила Ужова.
– Руками? Током? Отравой? – странными голосами наперебой стали спрашивать ее эксперты.
– Мясорубкой, – определённо и жестко ответила Ужова.
– Хорошо, Марионна, – сказали эксперты, вставая. – Мы скоро будем…
– Только очень мелко, ладно? – попросила она.
– Да, да, конечно, – ответил хор экспертов, протискиваясь в дверь скопом.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спрашивали у Димы коллеги.
– Я верующий, – непонятно отвечал Дима. – А она что-то пронюхала. Это плохо.
Через час учёные вернулись в начальственный кабинет и положили на стол перед Ужовой: во-первых, кассеты с видео– и фоторепортажем о некорректном эксперименте; во-вторых, живого и невредимого Петровича лично, пребывавшего в чудесном расположении духа и тела. Крыска побегала по столу Ужовой, обнюхала канцпринадлежности и села за компьютер, будто собиралась попечатать. Села! На задние лапки, а передние положила на клавиши. Крыска очевидно чувствовала себя свадебным подарком.
На фотографиях была изображена чудовищная экзекуция.
Берут жизнерадостного Петровича, включают электрическую мясорубку, делают мрачное дело, а после ещё и взбивают получившийся фарш миксером. Ждут минут пять.
Кусочечки сползаются, Петрович отряхивается, сверкая глазёнками во все стороны, будто ищет утраченный «мерседес».
Эксперимент окончен. Два повтора. Тот же результат.
Ужова подняла глаза на сотрудников. На их поседевшие шевелюры.
– Марионна, – сказали они все почти одновременно, – разрешите нам перейти на другую работу. Вот заявления…
Все участники эксперимента положили на её стол бумаги.
– Нет, ребята, – ответила Ужова, – теперь уже нельзя. Порвите ваши заявления на мелкие части, слушайте меня внимательно и не дёргайтесь.
Ужов-старший сидел дома и писал очередной научный труд. Языковедение, главная и пожизненная страсть Ивана Ивановича, всегда привлекало его тайнами вечности. «Буквы