клуб «Маккаби» закрыли, впрочем, как и все частные предприятия, включая то, где работал Хола. Од нако это было еще полбеды. Всех бывших хозяев частных предприятий, к кому с некоторых пор от- носился и кузен Ицхак, успевший к тому времени стать респектабельным отцом семейства, новые «либеральные» власти объявили «врагами народа». А это означало их высылку вместе с членами семейств в места очень даже отдаленные и весьма охлажденные.
Не прошло и года, и еще не все успели разобраться, что к чему, как власть вновь переменилась. Шел 1941-й год…
Все познается в сравнении. То, что совсем недавно воспринималось бедой, уже через год казалось чрезвычайной удачей и счастьем. Многих сосланных «врагов народа» ссылка попросту спасла. Не сказать, конечно, что в Нарыме и на Колыме условия жизни соответствовали стандартам гуманитарных организаций. Многие сосланные умирали от всевозможных лишений. Почти невозможно было найти семью сосланных, в которой из-за невыносимых условий не погиб хотя бы один человек. Однако уничтожение людей властью «рабочих и крестьян» отличалось от действий ее брата-близнеца – фашистской Германии – относительной пассивностью. Хотя поначалу оккупационные немецкие власти, еще до войны с СССР, тоже испробовали пассивный подход, но очень быстро разочаровались в его эффективности. Гетто оказались лишь временным и промежуточным этапом «окончательного решения еврейского вопроса».
Для начала были опубликованы зверские законы, ограничивающие еврейское население в правах. Большую Хоральную синагогу сожгли вместе с евреями, в основном беженцами из соседней Литвы, которые нашли там временное убежище. Подобная участь постигла и все остальные синагоги города, за исключением Кантонистской. Последнюю не сожгли лишь из-за опасения, что пожар может распространиться на весь Старый город.
Вскоре пришел черед гетто. Всем евреям было предписано в кратчайшие сроки переселиться в огражденную часть Московского форштата. С собой разрешалось взять строго ограниченный минимум вещей. Территория, отведенная под гетто, предусматривала максимальную плотность населения. Однако немцы уже знали, что это не приведет к желаемым темпам вымирания людей. Из опыта варшавского и других гетто они знали, что евреи – на редкость живучий народ.
Вскоре гетто поделили на большое и маленькое. В большом остались женщины и дети, а в маленькое перевели мужчин. Впрочем, женщины оставались в большом гетто недолго: требовалось срочно освободить место для ожидаемых эшелонов с немецкими евреями… Гетто было готово к приему новой партии 30 ноября 1941 года после так называемой «Первой акции», когда практически все население большого гетто, 27 тысяч человек, были расстреляны в Румбульском лесу в восьми километрах от Риги.
Макс оставался в маленьком гетто. Время от времени он видел родственников и знакомых, но чаще всего в одну рабочую команду с ними не попадал. Однажды на общем построении он видел,