нужен глаз да глаз.
Спасибо менеджеру.
Хадебе вынул из кармана протеиновый батончик, содрал шуршащую обёртку.
– Будешь? – он предложил батончик Матиасу.
– Не откажусь.
Хадебе отломил часть, передал собеседнику.
– Спасибо, – Матиас съел угощение в один приём. – Боюсь представить, что случится с рынком, когда запустят портал.
– Коллапс? – предположил Хадебе.
– Смотря для кого. Читал про кризис 2038 года?
Хадебе откусил протеиновый батончик:
– Не-а, – равнодушно бросил он.
– В 2038 учёные доказали, что нефть имеет неорганическое происхождение, – отсутствие интереса со стороны Хадебе мужчину не остановило. – Ух, что началось! За пару дней цена нефти упала раз в пять. Рынок лихорадило – просто жуть! Русские как-то удержались на плаву – хотя им крепко досталось, – а вот экономика стран ОПЕК накрылась медным тазом. Я родился в Испании, но предки – из Венесуэлы. Угадай, почему они перебрались в Европу? – закончил Матиас риторическим вопросом.
– Зато Китай, надо думать, ликовал, – произнёс Хадебе после недолгого молчания.
– Китай и сейчас ликует, – хохотнул собеседник. – Ему принадлежит добрая треть «Пайк»! Ребята подсуетились и обеспечили себе металлургический рай.
Матиас встряхнул тяжёлыми волосами:
– К слову, сам-то откуда? Штаты?
– Юг Африки. Я из потомственных шахтёров – на платиновых рудниках «Лонмин» трудился ещё мой прадед.
– Вижу, шахтёра ты перерос, – взгляд собеседника задержался на левой руке Хадебе; поверх серой ткани комбинезона красуется белый шеврон – знак инженера.
– Угу, – Хадебе отправил в рот очередной кусок батончика. – Что мне, всю жизнь бобиком породу долбить? Отучился на инженера систем жизнеобеспечения, вернулся в шахты. Из лучших был, между прочим! Потому и позвали на Психею.
– Круто! А я из простых техников, – шеврон Матиаса, в отличие от Хадебе, оранжевого цвета. – Буду обслуживать погрузочную технику в доках. До инженера пока не дорос.
– Какие твои годы, успеешь ещё, – Хадебе взглянул на молодое, не старше двадцати пяти, лицо собеседника.
– Не сомневайся, дружище! Я ведь студент, – улыбнулся Матиас. – Взял академ, когда подвернулась работа на Психее. Отработаю контракт – и вернусь доучиваться. Платят здесь… ну, дома такой работы точно не найду. Родители – сабвены, наша семья таких денег в глаза не видела.
Привычный к труду Хадебе не представлял, каково это – вырасти в семье, где никто не работает. Хадебе относится к сабвенам с оттенком презрения. Жить на дотации государства? Стремление Матиаса вырваться из заскорузлого круга сабвенов заслуживает уважения.
– Непростую ты выбрал работу, Матиас, – вздохнул Хадебе. – Мы болтаемся на голом камне в двухстах миллионах километров от Земли, помнишь?
– Ничего, прорвёмся! – бодро заявил тот.
Хадебе улыбнулся – с оттенком грусти. Когда-то он тоже был молод и бесконечно самоуверен.