волосами и простым выражением лица. – Слишком уж нынешние аэропланы смахивают на тупиковый путь развития воздухоплавания.
– Почему?
– Ну, посуди сам, Велимир. Что в современных «фарманах» и «моранах» от птиц? Да ровным счетом ничего! Обшивка жесткая, а у птиц, напротив – оперение мягкое, пластичное. Оттого они и могут парить часами, практически не затрачивая усилий! Вот я и хочу, основываясь на их анатомии, создать совершенно новый летательный аппарат. Легкий и гибкий, человек, в котором, не будет праздно сидеть в кожаном кресле, а располагаться лежа, подобно пловцу. И управлять руками и ногами!
– Хм, а какой же двигатель будет стоять на вашем аппарате? – наконец, отважился подать голос Степан, целиком захваченный разворачивавшейся перед ним новой грандиозной мечтой.
– Ясное дело, что не бензиновый! Я полагаю, что педального привода, при всей легкости конструкции, будет более чем достаточно! Типа, как на велосипедах. И летать на нем следует учить сразу с восьмилетнего возраста. Словно птенцов, ставить детей, так сказать «на крыло»! Пусть привыкают! Вот когда у каждого будет свой собственный летательный аппарат, тогда мы и придем к светлому будущему!
– Полностью с тобой согласен, Володя! – незаметно подмигнул остальным Хлебников. – А как же ты планируешь назвать свой чудо-аппарат?
– Как? Ну, хотя бы, «летатлин»!
– Звучит оригинально. Это, получается, производное от слова «летать» и твоей фамилии?
– Получается, так, – скромно потупился художник.
– Хвалю. Жаль, только, что ни одного экземпляра «летатлина» пока не построено. Придется проситься на «Илью Муромца»…
Разговор этот имел весьма необычные последствия. Отсидев, в очередной раз, на гауптвахте, Хлебников подбил Степана составить ему компанию в написании рапорта о переводе в эскадру тяжелых бомбардировщиков. Получив его, командир полка чуть не лишился рассудка:
– Да они что, шутки шутить вздумали?! – задыхаясь от душившего его гнева, воскликнул тот. – Хороши авиаторы, ничего не скажешь! Один толком в ногу, до сих пор, ходить не научился, другой тоже хорош, с его церковно-приходской школой! И они ещё о нашей гордости – эскадре «Муромцев» заикаются! Ничего себе! Да надо мной вся армия смеяться будет, если я таких клоунов туда направлю! Нет, нет и ещё раз – нет!
Хлебников, впрочем, если честно, на иной ответ и не рассчитывал. Поэтому он, параллельно с неудачной попыткой завербоваться в авиацию, обратился к своему другу и соратнику по футуристическому движению Николаю Ивановичу Кульбину, имевшему приравнивавшийся к генеральскому чин действительного статского советника с просьбой о признании себя невменяемым. И тот незамедлительно начал действовать. В конечном итоге, у поэта и впрямь обнаружили «состояние психики, которое никоим образом не признается врачами нормальным» и отправили для дополнительного обследования в земскую больницу в Астрахань. А Степан, с очередным маршевым пополнением, отправился на