пройдёт, как и нега для тела, как обман, а первое точно на вашей совести. Так что реквием!
– Но, но! Ведь это тоже лишь ваше мнение. И потом, человек бежит от негатива! И я против криминализации удовольствия! – Режиссер покачал указательным пальцем, явно не собираясь соглашаться.
– И я против. Но к добру оно не имеет никакого отношения. А бежит не туда – где крики громче! Да дым послаще. К удовольствию липнет определение другое – удовлетворение. Оно и желания связаны крепче морских канатов! А желания-то наши просты, ох, просты. Заметьте, скажи вы «удовлетворение от картины», вас поправят – «удовольствие». – Сергей неожиданно поморщился и погладил затылок. – А помните, – неожиданно воскликнул он, протягивая руку к Меркулову, – Нобелевскую лекцию Солженицына, которую так и не дали ему прочесть в семьдесят втором в Москве? Кстати, на Пасху. Чью заботу чувствуете?
– Простое совпадение.
– Думаю, не простое. Доказательство у вас на столе.
– Книга? Хм, – усмехнулся Меркулов, – и за что же его «темные»?
Не замечая реакции, Сергей продолжал:
– «Не будем попирать права художника выражать исключительно собственные переживания, пренебрегая тем, что делается в остальном мире» – его слова.
– Я вам об этом и толкую, – хозяин кабинета среагировал спокойно, – кто ж поспорит?
– Он же. Ведь дальше следует приговор: «Допустим, художник никому ничего не должен, но больно видеть, как может он, уходя в своесозданные миры или в пространства субъективных капризов – помните, соколят, – отдавать реальный мир в руки людей корыстных, ничтожных, а то и безумных».
– Хотите сказать, мои работы – лишь своесозданные миры? Или мои руки, – режиссёр вновь саркастически посмотрел на Сергея, – руки безумца?
Реакции не было.
Меркулов провёл ладонью по подбородку, о чём-то задумавшись. Неожиданно он оживился:
– Кстати, в упомянутой лекции, что собирался прочесть ваш Александр Исаевич, слова Достоевского «Мир спасет красота» названы не обмолвкой, а пророчеством. Я их запомнил на всю жизнь, и, думаю, не только я. Более того, утверждал, что поросли красоты пробьются и выполнят работу за всех трёх…
– За кого? – Гость явно не понял до конца сказанное.
– За истину и добро.
– Мудрёно. Да и мало ли что покажется, когда получаешь мировое признание. Особенно если так хотел. Можно сказать, после этого новую цель в жизни надо придумывать. Ох, как сложно. Обычно все банально – выбирают борьбу. Только каждый раз не с теми, но всегда отчаянную. Дорожка прямоезжая – в революцию. Цвета подберут за океаном. Глядишь, и новым вождём станешь. Если успеешь по возрасту. Известная метаморфоза – из размышлений интеллигента до злобного революционера. Хотите примеры?
– Не надо.
– А то полно. От французской революции до далекого будущего.
– А вам и оно известно?
– Вам тоже. Стоит только