малейшего предположения.
– Вы, должно быть, многое передумали за эти годы, – сказал он.
– Да, немало, – уныло ответила Джоанна.
– И? Ни одной идеи?
– Алекс, я устала. И еще растеряна. Можно, мы больше не будем говорить об этом?
– Ладно.
Она по-птичьи склонила голову набок:
– Вы действительно так легко отступитесь?
– Какое право я имею спрашивать?
Джоанна слабо улыбнулась. С тех пор как они присели на скамейку, это была ее первая улыбка, и давалась она ей нелегко.
– Разве неумолимый и любопытный частный детектив не должен усилить напор в такой момент, как сейчас?
Несмотря на то, что вопрос Джоанны прозвучал с юмором, Алекс почувствовал страх, что подошел слишком близко к ее тайне. Он ответил:
– Здесь я не как частный детектив и не допрашиваю вас. Я всего лишь друг, который предоставит вам плечо, если захотите поплакаться на нем. – Говоря так, он почувствовал укол совести, потому что в действительности он вел расследование: он звонил в Чикаго и заказал дело Шелгрин.
– Может, пойдем на улицу и возьмем такси? – спросила Джоанна. – Сегодня я не обещаю вам больше достопримечательностей.
– Конечно.
Алекс встал, помог ей подняться. Она оперлась на его руку, когда они пересекали дворцовый сад по направлению к Карк-Мон – украшенным внутренним воротам.
Над их головами в угрюмом небе, пронзительно крича, кружились две большие птицы, опускаясь и снова взмывая ввысь.
Алекс, желающий продолжить разговор, но уступающий ее молчанию, был удивлен, когда она внезапно снова начала говорить о кошмаре. Очевидно, какая-то частичка ее души хотела, чтобы он настойчиво расспрашивал ее, это стало бы для нее предлогом рассказать ему больше.
– Очень долгое время, – рассказывала Джоанна на ходу, – я считала, что это был символический сон в лучших традициях Фрейда. Я думала, что механическая рука и шприц для подкожных инъекций были не тем, чем казались, а представляли другие явления. Я пришла к выводу, что этот кошмар был символическим отражением реального события и это событие было настолько травматическим, что я не могла постигнуть его без иносказаний, даже во сне. Но… – Она запнулась, на нескольких последних словах ее голос задрожал и стал слабнуть.
– Продолжайте, – заботливо сказал Алекс.
– Несколько минут назад, в замке, когда я увидела однорукого человека… ну, который так испугал меня, я впервые осознала, что этот сон не символ, это память, которая приходит ко мне во сне, точный, полностью реалистический кусочек памяти.
Они миновали Карк-Мон. Поблизости не было других туристов. Алекс остановил Джоанну между внутренними и внешними воротами замка. Даже прохладный бриз не освежил цвет ее щек: она была белолицая, как напудренная гейша.
– Так вы говорите, что где-то в вашем прошлом на самом деле был человек с механической рукой?
Джоанна кивнула.
– И для каких-то целей, которых вы не понимаете, он применял к вам шприц для подкожных инъекций?
– Да. Положительно так. – Она