карабканье на «Урале» в нижний базовый лагерь – для них было всё обыденно. Дальнейший поход по маршруту экспедиции был окутан множеством странностей, от которых «новичок» в группе, даже предварительно подготовившись и осознавая где и с какой целью он идёт, чувствовал себя весьма неуютно. Создавалось впечатление, что в группе только один ведущий с правом голоса – Петрович. А стальные – ведомые – взахлёб могли здесь говорить о чём угодно, кроме обсуждения предмета самого похода.
При попытке завязать разговор с повстречавшимся чабаном о Снежном Человеке, Макс напоролся на стену похлеще китайской. Чабан был рад говорить с путником о чём, угодно, только не о Йети.
– У чабанов табу на разговоры об этом, – успокаивал Макса Петрович.
– Они подметили, что как только тот, кто хоть как-то был причастен то ли к встрече с Йети, то ли к его следам, и рассказывал об этом, сразу у рассказчика начинались неприятности – вплоть до ухода из жизни.
– Ну а вы то – видели Его? – допытывался Макс у Петровича.
Бородка ещё более оттопырилась от расплывшейся «от уха до уха» улыбки Петровича:
– Для интересующихся мы издали брошюрку. Кстати – вот вам экземпляр. Всё, тема закрыта, – то ли с гордостью, то ли с ехидством подытожил Петрович, презентуя Максу восемнадцатистраничный «отчёт для масс» о тридцатилетних изысканиях.
Позже, когда Макс отпечатывал фотоснимки, сделанные на Памире в «зоне поиска», оказалось, что на фото миловидного горного озера в небе ясно были видны два огненно-жёлтых пятна.
– «НЛО», что ли? – спрашивал Макс затем у Петровича, рассматривая снимки.
– Мил человек, в этой зоне всё может быть. Здесь пересекаются миры познанного и непознанного цивилизацией, – и вдруг совсем преобразовавшись из учёного в простого старичка, возможно, осознав, что впервые он проговорился о тайном и сокровенном, в безнадёжности заключил, – На всё воля Божья.
Но свернуть экспедицию пришлось помимо своей воли. Из рассказов в базовом лагере Макс узнал, что в Таджикистане стало неспокойно. Появились какие-то вооружённые оппозиционеры. Говорили, что вроде политические разборки, а может и борьба за дорогу для наркоторговцев из Афганистана.
У него всегда получалось это схоластически. Вообще, в отношениях с женщинами он никогда не был гусаром, скорее – боевым кавалеристом: налетел, рубанул и ускакал.
В группе кроме него был ещё один новичок – Ниночка. Она запомнилась ему некрашеной фигуристой брюнеткой в клетчатой рубашке и потёртых джинсах. Ниночка только что была выпущена из какого-то то ли технического, то ли географического факультета, и по протекции кого-то из друзей Петровича попала в их группу. Дней пять Макс на неё никак не реагировал, что только подогревало интерес Ниночки к нему. Особого опыта в завоевании мужчин у неё не было, но как любая женщина, она обладала интуитивным осознанием того, что для таких контактов надо уметь попросту создавать ситуацию.
Шестой день Петрович назвал выходным (как будто группа предыдущие пять дней носила кирпичи