Очень грустно… Это был город философов, уличных философов. Однажды, когда спросили Яшу Столярова, отчего это в Жмеринке так много сумасшедших, он посмотрел на спрашивающего с недоумением и сказал: «Жмеринка – это большая узловая железнодорожная станция. Люди выходят из вагона пописать, купить мороженое. Они видят этот вокзал… этот город… эти улочки, людей… И тут они видят меня, Яшу Столярова, и они задумываются… И они говорят себе: “Как здесь красиво! Центральная улица, садик у вокзала, Пушкинская улица… Памятник Ленину… А большой базар чего стоит…” И тут они снова видят меня, Яшу Столярова! И они опять себе говорят: “Все! Я вспомнил! Этот город я знаю… я его видел во сне… Это он… Он мне снился!” Они прижимают руку к сердцу со слезами на глазах: “Это не просто город, это рай! И зачем нам куда-то ехать?” И я им предлагаю: “Оставайтесь!” А они: “Все! Мы остаемся…” – “Умэйн! (аминь)” Вот так!» – После паузы: – Опять почувствовал прикосновение… прикосновение грусти…
Девушка из кафе:
– Не умирай… Рассказывай… Расскажи про Жмеринку. Какая она была?
Первый актер:
– Хорошо… Слушайте…
Жмеринка…
Лето. Жаркий день. Мы в центре маленького городка. Шум уличной толпы… На улице много народу, все куда-то идут, спешат… По улице едут грузовики, редкие машины. Едут повозки, запряженные лошадьми…
Духовой оркестр из пестро одетых музыкантов марширует по улице. Барабанщик обращает на себя внимание: очень маленького роста, горбатый, на голове кепка с пуговицей посередине. Широкий кожаный ремень обхватывает его маленькое туловище, на котором висит огромный барабан.
Высокий мужской голос под аккомпанемент оркестра поет песню «Зингарелла» на идиш.
Дети и зеваки смотрят на оркестр в восхищении. Среди них высокий крупный парень лет двадцати восьми в пиджачке, который ему тесен, в маленькой кепке на крупной голове, в нервном возбуждении кулаком трет зубы и с болезненным восхищением смотрит на оркестр. Это Миля, местный дурачок.
Оркестр, минуя его, уходит вдаль. Толпа ребятишек бежит рядом.
Высокий мужчина в длинном старом вельветовом пиджаке, в шляпе с широкими полями и большим, повязанным на шее черным бантом быстрым шагом переходит улицу, не обращая внимания ни на оркестр, ни на машины, ни на повозки. У него под мышкой футляр от скрипки. Рядом с ним, еле поспевая, почти бежит мальчик лет десяти с футляром от скрипки поменьше. Мужчине около пятидесяти лет. Длинные волосы развеваются при каждом его шаге.
Они направляются в винный погребок мадам Чарны, где люди будут пить вино и слушать скрипку, на которой будет им играть Столяров-старший с сыном.
– Мадам Чарна, – говорит Боця, один из ее постоянных клиентов. – Ваш погребок лучший во всей Жмеринке.
На лице Мадам Чарны появляется румянец. Она краснеет и смущается:
– Ой! Что вы такое говорите, Беницион…
А Боця, церемониально держа стакан с оттопыренным мизинцем, медленно и важно делает два глотка красного вина «Лидия». Продолжает:
– Вы, мадам Чарна, уважаете своих клиентов. В других погребках вино разводят сырой водой