Как было уже сказано, они не питали особой любви к отцу, а поскольку он никогда не одобрял их увлечения светскими балами, то и Мария, и Джулия только радовались тому, что освободятся от постоянного контроля. Теперь они расправили крылышки и были вольны делать все, что только им заблагорассудится. Фанни также не расстроилась от того, что не сможет видеть сэра Томаса за столом. Но только она ничем не показала своего отношения к его отъезду, а не горевала лишь потому, что, наверное, просто не умела еще по-настоящему горевать. Ей показалось смешным и нелепым, если бы она вдруг в день отъезда бросилась к сэру Томасу на грудь и разрыдалась, причитая что-нибудь вроде: «Ах как я люблю вас! Вы сделали для меня и моих братьев столько добра! Как я боюсь за вас! А вдруг вы не вернетесь!.».
Правда, за завтраком перед отплытием, сэр Томас обратился к Фанни и сказал, что не возражает, если Уильям приедет навестить ее зимой.
— Напиши ему, малютка, и когда он будет в Англии, пусть заедет и поживет здесь недельки две, — заявил баронет и улыбнулся. Фанни тут же растаяла, и хотела было сердечно поблагодарить сэра Томаса, но не успела и рта раскрыть, как тот продолжил свою речь: — Кстати, если он все-таки приедет в Мэнсфилд, ты ему скажи, что все те годы, пока ты живешь у нас, не прошли даром, и ты успела измениться в лучшую сторону. Правда, во многом осталась такой же, как и шесть лет назад, — вздохнул сэр Томас.
Лишь дядюшка уехал, Фанни убежала к себе в комнату и расплакалась, вспомнив эти слова. Когда позднее Джулия и Мария заметили ее красные глаза, то тут же дружно объявили ее лицемеркой.
Глава 4
Том Бертрам последнее время появлялся дома довольно редко, поэтому по нему в Парке никто и не скучал. Через несколько дней после отъезда мужа леди Бертрам поняла, что они могут вполне обойтись и без самого сэра Томаса. Выяснилось, что Эдмунд прекрасно справляется сам со всеми домашними делами. Он не хуже отца распоряжался поместьем, решал все проблемы с управляющим, адвокатом и слугами и даже помогал матери писать и отправлять письма.
Спустя некоторое время пришло известие о том, что путешественники благополучно добрались до Вест-Индии. Правда, перед этим миссис Норрис неустанно напоминала всем о штормах и кораблекрушениях, опасаясь за сэра Томаса и племянника. Особенно любила она распространяться о кошмарах морских путешествий Эдмунду и, улучив момент, когда тот был совсем один, подолгу рассказывала о страшных событиях и катастрофах, в которых неплохо разбиралась. Но как только радостная весть была получена, миссис Норрис пришлось сменить тему и отложить свои заготовленные надгробные речи на неопределенный срок.
Потом наступила зима. Сэр Томас регулярно отписывал супруге, сообщая о всех своих делах. В Парке жизнь шла своим чередом. Миссис Норрис настолько увлеклась устройством будущего своих племянниц, что перестала бранить несчастную миссис Грант и переживать за уехавших на Антигуа родственников. Теперь она охотно посещала балы с юными сестрами Бертрам, тщательно