учителя. Возможно, если бы ее лишили хотя бы половины этих нянек, она и обратила бы внимание на то, как и чему учат ее дочек. Что же касается Фанни, то леди Бертрам всегда в подобных случаях отвечала одно и то же:
— Что из того, что она глупа? Не всем же, действительно, блистать умом и сообразительностью. Пожалуй, если это окажется ее единственным недостатком, с ним можно и смириться. Да и нам на руку — была бы умница, глядишь, с годами начала бы и показывать характер. Зато она хорошо помогает по дому, весьма проворна и всегда готова выполнять мои поручения, что бы я ни приказала.
Несмотря на всю «тупость и невежество» девочки, ее решено было оставить в Мэнсфилдском Парке. Как только Фанни поняла это, она начала смотреть по-другому и на поместье, и на свою новую семью, постепенно переставая сравнивать свой бывший дом с Парком, а Бертрамов и миссис Норрис — с собственными родителями, братьями и сестрами. Она понимала, что сестры Бертрам, в общем-то, неплохие девочки, и теперь пыталась подделываться под них. Когда же они особенно высокомерно обращались с ней, она не выказывала своего недовольства, а терпела насмешки молча, понимая, что не имеет никакого права выражать здесь свое мнение.
Сразу после того, как Фанни переехала жить в поместье, леди Бертрам начала испытывать легкие недомогания. Ее постоянная праздность также послужила поводом к тому, чтобы той весной леди Бертрам осталась жить за городом, а не уехала в город, как это повторялось из года в год. Сэру Томасу пришлось одному уехать в столицу, где он был занят своими парламентскими делами, и хотя это создавало для него некоторое неудобство, противиться супруге он не стал. За городом семейство продолжало чувствовать себя превосходно. Сестры Бертрам играли на фортепьяно в четыре руки, пели хором, подрастали и постепенно превращались в красивых стройных девушек. Поэтому сэру Томасу нечего было волноваться о том, как семейство справится в Мэнсфилдском Парке без него. Вот разве что старший сын вел себя несколько развязно и беззаботно, но остальные дети считались образцом воспитанности и послушания. Сэр Томас не мог нарадоваться на дочерей и считал, что пока они носят фамилию Бертрам, они этим только облагораживают ее, а, выйдя замуж, смогут стать достойными избранницами для благородных молодых людей. Что касается Эдмунда, то предполагалось, что с его честным и прямым характером он наверняка заслужит любовь и доверие людей, и поэтому должен стать священником.
Оставаясь довольным своими собственными детьми, сэр Томас не забыл, однако, и о детях миссис Прайс. Он помогал им получить образование и готов был содействовать и в поиске подходящего местечка, как только сыновья миссис Прайс вырастут. И хотя Фанни была оторвана от семьи, она всегда с благодарностью смотрела на сэра Томаса, когда узнавала, что он пересылает деньги семье Прайс и заботится о том, чтобы ее родные братья как можно выгодней устроились на интересную работу. Только один раз за все время ей удалось свидиться с Уильямом. Остальные, кажется, и не вспоминали