сервирована великолепная трапеза – с палочками из слоновой кости, серебряными кувшинами с вином и серебряными кубками. Вошли сыновья и внуки. Я запротестовал: приглашение на обед в первый же визит было слишком большой честью, однако меня мягко усадили за стол, и все принялись за еду. Комнату украшали со вкусом развешенные старинные китайские картины и свитки. Вся мебель была из черного дерева; внимание мое также привлек редкий фарфор на подставках, тибетские медные кувшины с инкрустацией из бирюзы и полированная латунная курильница, из которой завитками поднимался к потолку ароматный дым.
Я понравился г-ну Яну, и он еще не раз приглашал меня в гости – иногда на официальный ужин, где присутствовали еще один-два заезжих сановника, иногда на праздничный обед, а однажды – на свадьбу одного из сыновей. Часто мы просто беседовали о Лицзяне и его жителях, о местных обычаях и войне, эхо которой все еще доносилось до нас издалека, и нередко он присылал мне в подарок фрукты, редкие деликатесы или лопатку свежезарезанной свиньи. Между нами установилась тихая, прочная дружба. Мы понимали друг друга без слов и с удовольствием проводили время, молча наслаждаясь тишиной небольшого садика. Г-н Ян быстро разгадал во мне приверженца даосизма – сам он пришел в кроткое состояние духа, свойственное даосам, усвоив многочисленные уроки, которые преподнесла ему его долгая жизнь.
Несколько лет спустя он как-то раз отвел меня за дом и показал мне небольшую свинью в отдельном загоне.
– Эту свинью выкармливают специально для моих похорон, – сказал он, посмеиваясь. Затем он отвел меня в подсобную угловую комнату и, открыв дверь, показал мне крепкий свежевыкрашенный гроб. Мне стало грустно, однако старик улыбался.
Прошло больше года. Я уехал в Куньмин и вернулся только через месяц. По возвращении домой меня встретил взволнованный повар.
– Господин Ян все время спрашивал, когда вы вернетесь, – сообщил он мне и добавил: – Завтра он позовет вас на обед.
На следующий день я с нехорошим предчувствием ступил на порог дома старика. Он был очень рад меня видеть, однако я заметил, что он сильно сдал. Лицо его как будто светилось изнутри. Его сопровождали старшие сыновья.
– После того как вы уехали, я заболел, – сказал он вместо приветствия.
Он позвал меня посмотреть на свинью.
– Но я так слаб, что едва хожу, – предупредил он. – Вас проводит сын.
Свинья необычайно выросла. Теперь это было огромное, откормленное животное.
– Сыновья не отходят от меня ни днем ни ночью, – беспечно сказал г-н Ян, однако зловещий смысл его слов от меня не ускользнул. Опираясь на многочисленные подушки, он пообедал со мной в кругу семьи, хотя почти ничего не съел. Прощались мы с грустью.
– Я рад, что смог вас повидать, – сказал старик. – Прощайте! Возможно, мы больше не увидимся.
Он слабо пожал мне руку. На следующий день около полудня повар прибежал ко мне на второй