позволяет ей свободно змеиться по спине, повергая в содрогание мужчин, которые невольно оглядываются вслед точеной Анютиной фигуре.
Тут Татьяна Андреевна возьми да и подумай: а может, это Анюта раньше времени убираться пришла, Лукьянов ее и впустил? Такого, правда, не бывало никогда: Анюта вечно опаздывала, да и не по правилам это – прийти раньше кассира. Но мало ли что случается? Хотя нет, вспомнила Татьяна Андреевна, Анюта уехала на неделю аж во Владимир, сдавать экзамены в пединституте, где училась заочно, да еще тетку проведать заболевшую, ну, разве что вернулась до срока – и сразу, немедленно кинулась мыть затоптанные полы в родимой сберкассе… Татьяна Андреевна покачала головой: представить себе Анюту, спешившую куда бы то ни было, кроме танцев в клубе, она никак не могла. Даже на свидание с Ванькой Бушуевым, которому она откровенно морочила голову, Анюта шла как бы по обязанности, как бы через силу, а значит, опаздывала и туда.
Пока Татьяна Андреевна так вот стояла на крылечке, позади послышался шум мотора. Она обернулась – во двор сберкассы въехал милицейский «газик».
– Что там у вас? – не здороваясь, спросил Игнаточкин, дежурный охранной части.
Не здоровался он потому, что они с Татьяной Андреевной были соседями и вчера, как раз перед тем как Игнаточкину заступать на дежурство в отделе охраны, поссорились из-за Татьяниного пса Бобика, который слыл первейшим куроедом на всю Заманиху и, по твердому убеждению Игнаточкина, приел его пожилого, но еще вполне справного петуха, оставив на память хозяевам только перья.
Игнаточкин уверял, что никто, кроме Бобика, на такую подлянку не способен. Татьяна Андреевна клялась, что у Бобика полное и несомненное алиби: в момент совершения преступления он сидел на привязи, поэтому виновника надо искать где-то в другом дворе. Разговор происходил на повышенных тонах и повлек за собою неминуемое охлаждение некогда дружественных отношений. Именно поэтому Игнаточкин сейчас не озаботился поздороваться, а сердито спросил:
– Что там у вас? Почему Лукьянов не позвонил на пост в семь тридцать, не отметился, как положено?
– Да я только что пришла, – вызывающе сказала Татьяна Андреевна. – Смотрю, дверь открыта.
– А Лукьянов где?
Почему-то Татьяне Андреевне стало неловко выдать свое беспокойство. И стыдно стало, что вот стоит на крыльце, словно боясь войти. И она ответила с усмешкой:
– Небось в сберкассе, где ему еще быть?
Толкнула дверь – и вошла.
Лукьянов и впрямь оказался в сберкассе. Только не в своей каморке, рядом с пультом сигнализации, и даже не в зале, и не в хранилище около сейфа. Он лежал на полу в подсобке – и все вокруг было залито кровью, натекшей из его размозженной головы.
Игнаточкин и Татьяна Андреевна пришли туда по кровавому следу: щедрая россыпь красных, уже загустевших пятен отмечала путь, которым несли Лукьянова из коридора. Его убили почти у входной двери: убили ударами в затылок, и на стене на трех уровнях веером разлетелись кровавые пятна. На высоте