согласился с этим, но я поняла, что племянник коннетабля не разделяет пристрастия короля к живописи. После этих слов воцарилось молчание, но я не чувствовала неловкости. Скорее общество Колиньи было мне приятно, как будто мы знали друг друга целую вечность, а потому не нуждались в пустой болтовне.
– Всякий раз, бывая при дворе, я стараюсь прийти сюда, чтобы подумать на досуге, – проговорил он наконец. – Я только что прибыл, но уже устал от многолюдья и шума. Мне это непривычно.
В самом деле, до сих пор я ни разу не видела его при дворе.
– Так вы нечасто появляетесь здесь?
– После смерти отца на мои плечи легли обязанности синьора де Шатильона, а их немало. – Колиньи кивнул. – Правда, мой дядя, коннетабль, мечтает, чтобы я обосновался здесь и приумножал славу нашего рода, как надлежит сыновьям благородных семейств.
– Я сожалею, что вы потеряли отца.
– Благодарю, ваше высочество. – Гаспар склонил голову. – Он был хорошим отцом. Я и поныне оплакиваю его.
– Но вам посчастливилось его знать! Мои родители умерли почти в то же время, как я появилась на свет, и мне так и не довелось почувствовать их любовь.
Наступило молчание, и я поспешно отвела взгляд. Что толкнуло меня так откровенничать с человеком едва знакомым, пускай даже он и был добр ко мне?
– Я слыхал об испытаниях, которые вам довелось перенести в Италии, – негромко проговорил Колиньи. – Вы воистину отважны, ваше высочество, если сумели столько выдержать в таком юном возрасте. Наверняка нелегко было после всего пережитого покинуть родной край и отправиться на чужбину.
– Неужели это так заметно? – Я обернулась к нему.
– Для тех, кто умеет видеть. – Колиньи улыбнулся. – Не тревожьтесь, ваше высочество. Полагаю, при дворе весьма немногие способны заметить хоть что-то, кроме собственных эгоистических интересов.
– Екатерина, – сказала я. – Пожалуйста, называйте меня Екатериной.
– Для меня это большая честь. – Колиньи предложил мне руку. – Вы позволите сопроводить вас в сады?
Я взяла его под руку. Пальцы мои ощутили под рукавом камзола тугое переплетение мускулов, и безмерная благодарность охватила меня. Мы вместе двинулись к замку. Под ногами шуршала опавшая листва, устилавшая глинистую землю; на ходу Колиньи указал мне на ярко-алую птичку-кардинала, и в его внимательном взгляде я прочла искреннее восхищение природой. Мне захотелось чем-нибудь поделиться с этим человеком, и я достала из кармана книгу.
– Мне привезли ее на прошлой неделе из Флоренции. Не правда ли, переплет великолепен? Нигде больше не умеют так изысканно переплетать книги, как в моем родном городе. Этот экземпляр изготовлен специально для нашей семьи.
Колиньи взял изящный томик с золотым обрезом, переплетенный в красную телячью кожу. То, как бережно он открывал книгу, само по себе говорило о его образованности. И тем не менее я была поражена, когда он произнес:
– Эта книга мне знакома. Она была написана