тазов. Жалко, что не пригодились. Я бы его этим всю оставшуюся жизнь позорила, вспоминая при каждом удобном случае, и даже внукам бы завещала, как главную семейную байку, чтоб неповадно было.
Он пытается подняться с дивана, но видимо чугунная голова тянет обратно к подушке. Закрывает лицо руками и стонет:
– Вооооооды…..
– Не заслужил.
Пытается сфокусировать свой взгляд на мне, но получается плохо, поэтому опять просто стонет:
– Маааааам…
Я захожу в комнату, морщась от стойкого запаха перегара, даже открытое настежь окно не помогает. И как тут только Дамир с ним спал? На столе стоит стакан с водой, предусмотрительно оставленный мной перед уходом, и пара таблеток.
– Ешь, – протягиваю я Стасу аспирин, ребёнок морщится, а затем припадает к стакану с водой. Пьёт жадно и судорожно. А я рассматриваю такого родного и такого незнакомого сына. Сухие губы потрескались, глаза красные, а сам весь опухший. Красота, ничего не скажешь.
– Ещё, – просит он. Приходится идти на кухню и нести весь кувшин. Одним стаканом тут не обойдёшься. Напившись воды, он падает обратно на подушку. Сажусь рядом на край дивана.
– Плохо, – жалобно тянет ребёнок.
– Вот и отлично!
– Ну, мам!
– Что, мам?!
Сказать ему нечего, поэтому он в очередной раз стонет, хватаясь за голову. Еле сдерживаюсь от злорадной ухмылки. Может быть, первый неудачный опыт отобьёт дальнейшее желание творить подобную фигню?
– Я чуть не умер, – не выдерживает Стас, поддавшись желанию поныть.
– Жалко, что чуть…
– Ну, мама!
– Что, мама?!
Сын закусывает губу, раздумывает, а потом выдаёт:
– Ты повторяешься.
– Я?
– Ага, у нас разговор по кругу идёт. Никакой от тебя поддержки. Ауч, – это я с силой тыкаю его в плечо. – Больно же!
– Ещё не так будет, когда я тебя выпорю! Ты вчера что устроил? Это как понимать?
Стас морщится, куксится и упрямо отводит глаза. Такая смешанная гамма чувств на его лице. Вот как его понять?!
– Мне плохо было.
– От чего?
– Из-за отца… Он нас бросил!
Так и хочется тыкнуть его ещё раз. И себя заодно.
– Стас, ну что за бред. Это мы с отцом разругались, ты-то тут при чём?
– Он тебя предал! – неожиданно жёстко выдаёт сын.
– Меня, но не тебя же!
Но ребёнок продолжает упрямиться. Настоящим мужиком вырос, что ли?
– Это одно и то же.
– Ну уж нет…
– Он не смог с нами!
Последнюю фразу Стас хоть и выдаёт с раздражением, но за этим стоит что-то ещё. Вспоминаются слова Сашки про чувство вины и отчаянье. Как он тогда сказал, саморазрушающиеся мальчики? До этого я думала, что Стас переживал из-за перепалки с отцом в день нашего грандиозного скандала.
– Что это значит?
– Ничего… – говорит и отворачивается к стене. Всё понятно, разговор окончен. Как же меня бесит эта их манер�