на правый край стола, что-то вспомнил и поднял трубку:
– Пригласите ко мне, пожалуйста, писателя… Да-да, которого доставили сейчас. И без конвоя, пожалуйста.
На пороге кабинета появился напряженный и ссутулившийся человек, лет около тридцати. Во внешности его было нечто аристократическое: прямой античный нос, слегка волнистые волосы спадали на лоб небольшим чубом, из-под которого напряженно глядели большие глаза. «Какое породистое лицо» – подумал Арбузов. Вошедший окинул взглядом кабинет с голыми крашеными стенами, черное окно без штор, два стола – для хозяина кабинета и для стенографиста, простые жесткие стулья, очевидно, – для них же, и одинокий табурет напротив стола – очевидно, для посетителя.
– Здравствуйте, Михаил Аристархович! Очень приятно познакомится с настоящим писателем! Меня зовут Артур Христианович.
Вошедший с горькой иронией взглянул на табурет и со вздохом сел:
– Здравствуйте, Артур Христианович. К сожалению, я со своей стороны пока не могу сказать, что очень рад нашему знакомству.
– И напрасно! – укорил хозяин кабинета, – Ведь я сейчас спасаю вас неминуемой гибели.
Писатель сделал непонимающий вид, Арбузов, тяжело вздохнув, продолжил:
– Михаил Аристархович, скажите, за что вы так обижены на Советскую Власть?
Писатель сердито нахохлился:
– Я вовсе не обижен на Советскую Власть! С чего вы взяли? Я искренне считаю, что Россия сейчас – самая свободная для творчества страна… – писатель взглянул в насмешливые глаза Арбузова и сник, – Пожалуй, да… Вы отчасти правы… Я просто несколько раздражен бытовыми трудностями, но не более того!
– Зачем же вы вступили в монархическую организацию?
– Я никуда не вступал! – вскричал писатель.
– Нам стало известно, что вы посещали заседания заговорщиков. Это было… – Арбузов открыл папку и стал перебирать листы.
– Да…я признаю, – опустил голову писатель, потом вскинулся и торопливо продолжил, – Я был там, но только на одном заседании. И я никуда не вступал! И потом, разве это заговорщики? Это просто несчастные люди, живущие иллюзиями. Над ними можно только смеяться или плакать. Лично мне их жаль. Но в любом случае, я не стану на них доносить.
– Мы и не требуем от вас ни на кого доносить. Все, кто там был, нам давным-давно известны. Как вы сами понимаете, о вашем там присутствии они же сами нам и донесли, – Арбузов издали показал писателю пачку рукописных листов, исписанных разными чернилами и разными почерками.
– Это была ваша провокация? – на лице писателя отразилось презрение.
Арбузов встал и несколько раз прошелся по кабинету, потом остановился, глядя в черное окно.
– Поверьте, Михаил Аристархович, мы боремся с очень опасными врагами. Наши методы… – Арбузов долго попытался подобрать слова, – Методы… разные… И мы всегда стараемся оградить от беды случайных или запутавшихся людей. Например, как в вашем случае. Мне было бы очень жаль, если бы ваш талант ушел в небытие из-за одной такой досадной вашей ошибки. Кто