то есть, в момент недолго могущества и расцвета. Вспоминаются дружины викингов. Кельты, покорившие Европу. Наконец, что далеко ходить? В СССР для смерти также не было места! Коммунистическая идеология не содержит смерти, как не содержит вообще духовных проблем личности. Люди, конечно, умирали и при правлении Коммунистической партии СССР, но это был просто уход из жизни. Яркие художественные произведения всех жанров социалистического реализма не омрачены смертью. Даже те, которые о Великой отечественной войне. «Оптимистическая трагедия» – вот новая ипостась трагедии, где смерть присутствует как факт но не более! Пьесы Всеволода Витальевича Вишневского, как в зеркале, отразили новую реальность жизни без смерти. Вишневский имел своим предшественником Дмитрия Андреевича Фурманова. Но «Чапаев» вышел на экраны страны на год позже написания «Оптимистической трагедии» и «Мы из Кронштадта», когда эти пьесы уже шли в театрах. В моей врачебной биографии есть и такой факт. Я спас от смерти при попытке самоубийства, одного из внуков Всеволода Вишневского. Юноша был членом запрещенного в СССР «кружка» иудаистов. В этом кружке, состоящем из детей известных писателей и артистов, изучали культуру, историю и языки евреев, После разговора с сотрудником КГБ, мальчик принял большую дозу снотворного. Ярким последователем Вишневского был, конечно, Александр Александрович Фадеев. Автор последней в СССР оптимистической трагедии. Я имею в виду «Молодую Гвардию».
Оптимистическая трагедия это особая система ценностей и, вместе с тем, мироощущение. В этом мироощущении нет смерти. Как нет ее в «библии» ХХ века – «Сто лет одиночества» Габриеля Гарсиа Маркес. Героиня таскает за собой везде мешок с костями своих предков – все, что осталось от смерти! В. В. Вишневский уловил клише нашей жизни в СССР, нашей реальности. В это клише мы все вписывались, жили и мыслили. До «оттепели», и после нее, и в период застоя. Мы понимали героев всех советских фильмов, от Ивана Александровича Пырьева до Марлена Мартыновича Хуциева. Только «Тихий Дон» М. А. Шолохова не вписывался в новое клише социалистического реализма. Значит, и в нашу жизнь. Поэтому и вызывал беспокойство и столько всяких споров. Это – единственная трагедия в эпоху социалистического реализма, которая отбрасывает наше сознание и самосознание к Шекспиру, если не к Эсхилу! «Тихий Дон» не понятно, как образом сосуществует с оптимистической трагедией, не претендуя на сюрреальность (инобытие, которое где-то рядом).
Реальность, в которой родилось мое послевоенное поколение, впервые дала трещину после «Калины красной» Василия Макаровича Шукшина. Действие этого фильма было настолько неожиданным и сразу, непонятным, что наступила вселенская пауза в оптимистическом гуле нашего старого бытия. «Хор» уже появился на сцене нашей реальности, но еще молчал.
«Зеркало» Андрея