на его красавицу сестру. Шум окружающей павильон толпы обеспечивал Милли и ее жениху уединение, в котором они нуждались.
Он показался ей худощавее, чем она помнила, более настороженным, но голос его звучал спокойно:
– Чем я могу вам помочь, мисс Грейвз?
Неужели он всегда будет так говорить с ней, с этой педантичной отстраненной вежливостью?
– Я много думала о том, что вы сказали в тот день. Вы заставили меня лишний раз осознать, что меня принуждают к браку. У меня никогда не было другого выбора, я всегда знала, что единственный способ оправдать мое существование на этой земле – это стать средством, объединяющим имя Грейвзов с древним аристократическим семейством. Это нелепая цель. Но таковы уж обстоятельства нашей жизни, что мы должны забыть о себе и продолжать делать то, что от нас хотят, иначе нам обоим будет гораздо хуже. С вашим предшественником вопросов не было. Я должна была как можно скорее произвести на свет наследника. Но… могу ли я предположить, что вы не торопитесь стать отцом?
Он посмотрел налево. Милли не стала прослеживать его взгляд, но она не сомневалась, что если бы сделала это, то увидела бы юную леди, которую он любил.
– Наверное, вы правы, – сказал он. – У меня нет желания посещать детскую в ближайшее время.
– Я того же мнения. Я не хочу становиться матерью ни сейчас, ни через несколько лет.
– Так что вы предлагаете? Договор о неразмножении? – Мрачный юмор промелькнул в его голосе, но не в глазах.
– Что-нибудь чуть более исчерпывающее. Договор о свободе.
Он вскинул голову. Разговор, похоже, впервые его заинтересовал.
– Что вы имеете в виду?
– Мы произнесем свои обеты, а затем, пока не встанет вопрос о наследниках, будем жить свободно – будто никогда и не стояли у алтаря. Заметьте, я ни словом не обмолвилась о вашем титуле. Здесь я не смогу вам помочь. Пока не найдете генерала, готового терпеть лорда в своих рядах, вам не сделать карьеру в армии. Но во всем остальном можете поступать, как вам угодно: путешествовать, проводить время с друзьями, ухаживать за всеми женщинами, которые вам нравятся. Поступайте в университет, если хотите. Вас не станет допрашивать ворчливая жена, когда вы будете возвращаться домой. Никакой ответственности; никаких последствий.
– А вы? Что вы станете делать?
– То же самое, за исключением очевидных различий, конечно. Есть вещи, которые добропорядочная девушка не должна себе позволять, и я собираюсь придерживаться тех же правил. Скажем так, я буду счастлива вести хозяйство в собственном доме, и мне не надо будет беспокоиться о том, как поладить со своим мужем – по меньшей мере в течение нескольких лет.
Он молчал. В лучах послеполуденного солнца его спортивная форма сверкала белизной, он был удивительно хорош собой.
– Ну, что вы об этом думаете?
– Звучит соблазнительно. Но в чем подвох?
– Никаких подвохов.
– Все хорошее рано или поздно кончается. – По его тону было заметно,