возле противоположной стены от входа. Приглядевшись, Луций увидел на подмостках молодую девушку, только что вогнанную на них. Оказавшись пред стольким количеством любопытных жадных и похотливых глаз, она совсем растерялась. Распрямится в полный рост, ей не позволял стыд. И стыдиться было от чего, ведь из одежды девушку окутывал лишь лоскут материи, перехваченный поясом в области груди. Более того, тот лоскут не имел целостной формы. Он был разодран с обеих сторон до уровня талии таким образом, чтобы сильнее выразить округлые, совсем еще юные формы бедер. Срам и чувство отвращения сковывали движения девушки. Еще совсем недавно, эта юная особа строила совершенно другие планы на жизнь. За свое недолгое существование она успела отказать нескольким женихам, выбирая для себя подходящую партию. Успела настроить планов, успела задумать, как сложиться дальнейшая прекрасная жизнь. И всё вроде бы шло хорошо, но так же стремительно, как буря находит на город, у ворот ее дома появились римские легионы. Огненно- красного цвета, эти солдаты напоминали раскаленный песок, принесенный неизвестно откуда западным ветром. Закованные в броню войны больше походили не на людей, а на бронзовые изваяния. Однако, не это поразило ее в захватчиках. Истинный страх вызывал холод, исходивший от них. Там, под латами, от солдат не чувствовалось человеческого тепла. От них веяло металлическим спокойствием и равнодушием к побежденным. И это не было обманом. Девушка прекрасно помнила, к своему несчастью в деталях помнила, как ворвались захватчики на ее порог, как пал от удара меча отец, даже не успевший вымолвить слова. Помнила перепуганные глаза матери, бросившейся на нее с ножом. Помнила, что не могла понять, за что мама пожелала ей смерти, а отгадку нашла лишь в трюме корабля, перевозившего пленниц. Помнила как мать, с этим самым ножом в руке, оказалась заколота, словно животное, под веселое улюлюканье солдат, кортиком легионера. Стоя на подмостках, не раз обесчещенная, и уже с полным пониманием новой жизни, она искала в толпе будущего хозяина, пытаясь угадать дальнейшую судьбу. Ведь где-то, среди этих отожранных рыл, стоял и он.
Следом за девушкой, под общее веселые выкрики народа, на торговый подиум поднялся продавец-мангон. Это был еще не старый человек, с приличным лишним весом, свисающим чуть ли не до колен и так сильно натягивающим засаленную тунику, что она смотрелась на нем, будто кожа на стареньком барабане. Взобравшись наверх, он уперся руками в колени и несколько раз громко продышался, чем вызвал бурю веселых эмоций у покупателей.
– Ты только смотри не сожри ее до продажи, – выкрикнул один невысокий зевака. Грохот смеха волной прокатился по толпе.
Отдышавшись, мангон стал глазами выискивать того, кто кричал. Но сделать этого не представлялось возможным, потому что лицо толпы имело одну общую гримасу с открытым ртом заливаемым смехом. Не найдя обидчика, он решил продолжать свое дело. Поправив венок на голове, который после подъема, съехал немного