Будущее развинчивалось у меня на глазах. Больше нету и не будет. Нас.
Время прильнуло к нашим дверям. Тишина. Я подрос. Папе больше не нужно было стирать мои пеленки. Маме больше не нужно было их варить в кастрюле. Папа приходил вечерами и укладывал меня спать… все это уже истлело в памяти. Живо другое.
Страх старухи. Форточки я старался запирать как можно плотнее, чтобы ничто из ночи. В одеяло всегда уходил с головой, ведь так сложнее оторвать меня от кровати! Но как только я засыпал – она врывалась в мои сны! Цеплялась за мои ноги когтями и все время что-то шептала зло, как темная туча. Ядовитый запах умерших поганок пачкал воздух, я пытался вырваться, но не мог оторваться от простыни. Часто я просыпался, когда Баба-Яга уже поднимала меня в неподвижное холодное небо, шепча и смеясь. Зло. Вот-вот бросит ради забавы! Будто мой страх ее раздражал и она поднималась все выше. Все внутри меня сжималось, как жабры, тело покрывалось чешуей, голос мой пропадал. Будто мамы и папы не стало, и больше некому было меня защитить.
И после этого, и после, каждый раз, когда меня ругали, я старался сбежать в изображение. В панно с оленями на краю леса и озера, обои с лилиями… течение предметов спасало меня.
Солдатская каша. Дедушка. Время всему.
Девятое мая, город хлещет себя флагами. Дедушка ведет меня на празднование к Стелле воинской славы. Рядом со Стеллой на постаменте стоит пушка, целится в облака. На праздник приехали солдаты, кормили всех солдатской кашей – гречкой с тушенкой. Вкуснее я до сих пор ничего не ел, поэтому и запомнил все в мельчайших подробностях.
Кашу раздавали из зеленой бочки на колесах. Желтая бочка с квасом казалась рядом с ней нелепым клоунским реквизитом. Раздавали два солдата в белых халатах. Один черпал, а другой подавал одноразовые тарелки из фольги. Очередь извивалась, блестела медалями и крепилась к асфальту морскими узлами. Когда тарелка в руках стала горячей от каши, моему счастью не было передела.
Вскоре тарелка опустела, и ветер стал вырывать ее из моих рук. Время приходит всему.
На этот праздник дедушка пришел без формы. Он не любил наряжаться. Теперь он был в отставке. От севера, авиации, офицерских пайков и случайной смерти.
Все остальное время мы с дедушкой смотрели вверх. Солдаты стреляли в облака, а я думал о бедных птицах. Птицах с обратной стороны неба.
Бабушкины законы. Дедушкин способ. Исчезновение бобров
– Мужчины, может, за хлебушком сходите? – бабушка всегда поручала нам с дедушкой самые ответственные поручения.
В такие моменты дедушка откладывал газету. Но если я не расскажу про газету, то я не расскажу про дедушку. Поэтому я расскажу. Газету дедушка читал особенным образом. Он надевал очки с двойными стеклами. Нижняя часть была для чтения вблизи, верхняя – для просмотра телевизора издалека. Спускал их на нос, на кончике которого у него была синяя родинка, которую он очень боялся. Дедушка думал, что если ее сковырнуть, то из нее пойдет кровь,