зашла ко мне в комнату.
– Включи потише.
Я сначала делал вид, что не слышу ее, но она продолжала стоять и смотреть на меня, поэтому я сдался и убавил громкость.
– Радио любишь?
– Это магнитофон.
На следующий день она принесла мне стопку журналов «Юный техник», среди которых были номера позапрошлого года и один самый новенький.
– Сходи в двадцать третью квартиру, там живет Екатерина Ивановна, у нее сын увлекался радиотехникой. Потом пошел в армию, погиб в Афганистане. У него осталось много деталей и старых приемников, она тебе их даст.
Мало мне было смерти вокруг, но я все равно сходил. Екатерина Ивановна до сих пор имела траурное лицо, но она не стала нагружать меня воспоминаниями и отдала детальки от своего сына. Я высыпал их перед собой, это был целый конструктор, и в первый вечер мне даже хотелось разобраться во всем этом. Я листал журналы с яркими обложками и желтеющей бумагой, рассматривал схемы, но когда я вчитывался, у меня не выходило вникнуть. Вскоре они мне наскучили, и я их забросил. Еще какое-то время я прикручивал одни детальки к другим, разбирал и заново складывал старые приемники, но и их я отложил.
Баба Тася записала меня в местную библиотеку, она казалась куда меньше, чем в Василевске, но из-за этого казалось, будто в ней хранится множество тайн. Я подумал, что было бы здорово походить тут между стеллажами и заглянуть в самые пыльные уголки, но делать это сразу мне не захотелось. Поэтому я взял книгу по совету тетеньки в толстых очках, работавшей там. Это был сборник рассказов про собак под названием «Эльбрус находит след». У женщины, написавшей его, была смешная для тематики книги фамилия – Волк. Я любил животных, но читалось не очень-то охотно. На всякий случай я спросил у бабы Таси, не можем ли мы позволить себе щенка, но она сразу отказала мне и принялась поправлять многочисленные связанные ей коврики и настоящие цветастые ковры, будто бы только одно упоминание собаки могло их замочить.
– Тебе нужно найти занятие по душе, отвлечься, а то кем ты вырастешь, – говорила мне баба Тася, когда заставала меня лежащем на кровати под зорькой или прыгающим в такт музыке.
В Василевске я посещал туристический кружок, и иногда мама подумывала, не записать ли меня на футбольную секцию, когда видела, как я гоняю мяч по двору с друзьями, но у нас постоянно что-то не складывалось, тренер то болел, то уволился, а то мы с мамой забывали. Я думал, обрадовалась бы мама, что я хотя бы в Зарницком записался в секцию, но быстро решил для себя, что ничего от нее не осталось, чтобы гордиться мной. А если воображать то, что было бы, то всем известно, что от этого во рту могли вырасти грибы. Поэтому я не рассказал бабе Тасе ни про футбольную секцию, ни про кружок, о котором она могла вспомнить сама – мы с мамой рассказывали ей о моих походах, но эта информация не сохранилась в ее памяти.
Как-то утром, пока баба Тася гуляла вокруг дома, я лежал в кровати, задрав ноги на стену, и смотрел на мамин символ удачи на ней. Тогда у меня появилась идея, я решил