с применением противником (прежде всего австрийцами) этого рода вооружения, якобинское правительство приняло осенью 1793 года решение широко развернуть производство штуцеров во Франции. Однако, изготовление нарезного оружия требовало больших средств и очень опытных мастеров, а потому не смогло стать массовым. С 1793 по 1800 гг. во Франции было произведено не более 10 тысяч штуцеров[303], а в 1800 году их производство было вообще прекращено. Впрочем, в 1806 году император отдал приказ возобновить их изготовление. Но и на этот раз оно не приобрело большого размаха. С 1806 по 1818 г. (время окончательного прекращения выпуска нарезного стрелкового оружия) было изготовлено всего 2091 штук штуцеров[304].
В чем причина столь невнимательного отношения сначала республиканского, а затем императорского правительства к оружию, которому в его усовершенствованном виде суждено будет впоследствии изменить все военное дело? Эти причины уже частично были упомянуты: чрезвычайная дороговизна и сложность производства, долгое и неудобное заряжание. Сверх этого, стоит вспомнить, что порох, которым стреляли в наполеоновскую эпоху, был дымным. Поэтому, если гладкоствольное ружье требовало основательной чистки после 60 выстрелов, нарезы штуцера забивались гарью уже через несколько выстрелов, а чистка его была очень сложным делом. При неаккуратном заряжании, если промасленная ткань, в которую была завернута пуля, не слишком плотно входила в нарезы, дальнобойность и точность резко уменьшались. Так что стрелок, потеряв время на работу с колотушкой, имел шанс дать из штуцера ненамного более меткий выстрел, чем из ружья. Наконец, если пуля была забита в ствол не до упора, т. е. не до контакта с пороховым зарядом, штуцер мог просто-напросто разорваться.
Эти причины вполне объясняют более чем прохладное отношение французского командования к этому виду оружия. Для того чтобы оно стало действительно мощным и перевернуло военное дело, необходимо было изобретение простой системы заряжания с казенной части и бездымного пороха, но это произойдет несколько десятков лет спустя и к описываемой эпохе не имеет ни малейшего отношения.
Почему же, если нарезное оружие было столь несовершенным, может удивиться читатель, его, хотя и в ограниченном количестве, но с успехом использовали пруссаки, австрийцы и англичане? Действительно, части этих армий, вооруженные карабинами, доставили французам немало хлопот, особенно английские «Rifles» в ходе Испанской кампании и в битве при Ватерлоо, где, как рапортовал полковник Лебо, командир 1-го полка, «почти все офицеры 1-го линейного и сам полковник были ранены пулями из нарезных ружей»[305].
Причина состоит в значительной степени в том, что для успешного массового использования столь деликатного и капризного оружия, как заряжавшийся с дула нарезной штуцер, требовалось наличие определенных условий, которые существовали, например, в Австрии, где батальоны егерей формировались из тирольцев, хорошо знакомых с охотничьими