всем очередь, – хлюпнула носом Татьяна, сложила лодочкой ладони, ткнулась в ладони лицом и беззвучно заплакала.
* * *
На улицах города стаял снег, но деревья ещё не распускались. Было жарко и пыльно. Мобилизовав все свои материальные ресурсы, Татьяна прибарахлилась на весенний сезон и теперь приходила на работу в тёмно-зелёной шляпке с залихватски торчащим пёрышком, в жёлтом пальто-распашонке и белых кроссовках отечественного производства. Она старалась держать прямо спину, смотреть весело – но всё равно взгляд у неё получался какой-то виновато-заискивающий.
На субботник все служащие управления явились, как и было объявлено накуне, одетыми по-рабочему и полные трудового задора. Шум и гомон в коридорах, сквозняки от распахнутых настежь окон, гимны энтузиастов из настенных репродукторов создавали праздничную атмосферу коллективного труда.
Руководящий «треугольник» в костюмах, при галстуках, как крестным ходом, обходили отделы и сектора, поздравляли коллективы торжественно – но, непонятно, с чем. Исключая руководящий «треугольник», только Татьяна выделялась нерабочей формой одежды и, даже, с пришпиленным к платью «бантиком для особо важных случаев».
– У меня сегодня очень важный день – объясняла Татьяна, поблёскивая глазами, чего за ней давно не замечалось.
– Сегодня у всех важный день, – бурчал Павел Петрович. – Но все пришли без бантиков.
Глаза Вероники Фёдоровны и Светы намагниченными стрелками следили за чрезмерно возбуждёнными телодвижениями Татьяны. Та хотела казаться таинственной и почти целый час ничего не объясняла, а потом выпалила, точно новость международного значения:
– Глотов вернулся. Вчера пришёл вечером и очень-очень просил остаться. Чуть ли не на коленях стоял. – Объясняя, кто такой этот Глотов, Татьяна скороговоркой протараторила: – Был у меня в юности один офицерик, бегал за мной ещё при маме. Так вот, он теперь приехал из-за границы… Ну, и очень умолял оставить его на ночь… А я сказала «нет» – и всё.
– А потом всё-таки оставила, – твёрдо сказала Света, сузив глаза.
– Ага, – смущаясь, кивнула Татьяна. – Что-то жалко его стало.
Павел Петрович крякнул, Вероника Фёдоровна засмеялась каким-то нервным смехом, потом спросила:
– Правда, что ли, мужик из-за границы?.. Ну, так хватай его за воротник и тащи в загс, пока у него на тебя охотка не пропала. Чего ушами хлопаешь?
– Я не хлопаю. Сегодня и пойдём. – Татьяна разгладила бантик на груди, а затем вытащила из своей сумки мужскую сорочку и бутылку водки. Оказала всем как главное доказательство. – Вот, подарок, по такому случаю.
– Загс сегодня не работает, – капризно сказала Света и швырнула тряпку, которую держала в руках, в ведро с грязной водой.
– Глотов сказал, работает. Сегодня у всех субботник.
Подвязавшись фартуком, Татьяна плавными, вальсирующими движениями принялась намывать стенные панели. Погрузившись в свои мысли, сладостно жмурясь, точно котёнок