будто в моторной лодке. Думаю, что, если и правда, остаться и плыть куда глаза глядят на этой льдине? Потом одернул себя – чо я, дурак? И тут, братцы, случилась со мной престранная вещь. Когда собрался я с этого айсберга на базу уходить, не смог байдарку свою со льда сдвинуть! Ну хоть тресни. Вмерзла в лед, как корабли Беринга. Туда ее, сюда ее. Ни в какую. Скоро темнеть будет, хоть и белые ночи, но лучше загодя выбираться. Едва-едва вырвал байду из льдины, бросил мяч на дно, плыву. И вот в середине моего турне начал я тонуть. Видимо, когда посудину выдергивал изо льда, сместил доски. Двадцать-тридцать метров плыву, полчаса выгребаю воду. Руки превратились в куски холодного мяса очень скоро. Я даже не мог держать весло. Еще метров двадцать, и байда пошла ко дну.
Мяч засунул под скафандр, а сам – в воду. До моего острова рукой подать, но не доплыть мне. Вода ледяная, через десять метров стал коченеть. И вдруг мяч мой из тяжелого камня превратился в поплавок. Выпорхнул у меня из-под куртки прямо в руки и потянул меня к берегу. Выкарабкался я на льдину, тяжелый, как мешок с говном, и потерял сознание. Сколько лежал – не знаю, очнулся. Озираюсь. Вокруг бурлит равнодушное, безжалостное море. Я почувствовал, как душа смиряется с неизбежным. Балансируя на грани сознания и обморока, я смотрел на бесконечные волны. Хорошо слышал свое дыхание. Оно становилось все слабее. Тело уже не могло бороться с чувством тяжести, которое возникло от того, что кровь отливает от рук и ног. Скоро придут первые ощущения смерти. Так они пришли к моему деду, который замерз пьяным в санях, везя дрова на охотничью заимку, пока там куражилось с девками районное начальство. Они не будут болезненными, напротив, почти приятными.
Но что-то не давало мне уйти – уйти просто и легко, как я давно себе это представлял. Что-то заставляло меня изо всех сил бороться с сонливостью. Следуя заложенному природой инстинкту, тело пыталось поддержать работу жизненно важных органов и в то же время сохранить сознание. И все же, несмотря на это, скоро наступит, как его дьявол, гипотермия. Онемеют руки и ноги – кровь отступит из них, устремится к внутренним, жизненно важным органам. Потом придут галлюцинации, сладкие, теплые сны. Это потому, что пульс замедляется, дыхание замедляется – и наступает кислородное голодание мозга. Потом тело совершит последнюю попытку сохранить тепло, отказавшись от всех процессов, кроме дыхания и работы сердца. Тут я должен был потерять сознание окончательно. Последний этап – прекращение деятельности сердца и остановка дыхания.
Самая прекрасная смерь, которую только себе может пожелать человек. И лучший способ самоубийства! В моем распоряжении осталось, может, минут двадцать, при лучшем раскладе – полчаса. Если бы я не промок до нитки, можно было бы продержаться и дольше. Я лежал на спине, на белой холодной плоскости льда и ждал, когда же, наконец, станет тепло, как обещали все эти хуевы ученые из умных книжек. Наконец я его почувствовал. Тепло стало исходить откуда-то сбоку, одной единственной, теплой точкой, потом стало мягко распространяться