Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны
государю важные сведения. Ты же распорядись, чтобы боевые машины, на которых мы приехали, убрали подальше от лишних глаз. И еще господ офицеров и их людей неплохо бы накормить.
Подпоручик кивнул и скомандовал караульным солдатам:
– Блохин, Варварин – определите эти самодвижущиеся повозки в каретный сарай, если что, скажете – я приказал. Там есть свободные места, они должны поместиться. А ты, Голубев, проводи господина ротмистра на телеграфную станцию.
Ну, а вы, господа, – обратился к нам подпоручик, – пройдемте со мной. Я распоряжусь, чтобы вашим людям принесли поесть. Господа, попрошу вас быть моими гостями.
Мы вышли из караульного помещения и проследовали за подпоручиком. Краем глаза я заметил, как в одном из окон дворца на мгновение мелькнул чей-то силуэт. Как мне показалось, это была женщина.
В комнате для дежурных офицеров нас усадили за большой стол, и денщик подпоручика Алексеева с – удивительным проворством выставил на столешницу глиняные блюда с нарезанной ветчиной, сыром, копченой рыбой, кусками холодной курицы и ломтями хлеба.
– Угощайтесь, господа, – гостеприимно потчевал нас подпоручик, – как говорится, чем богаты, тем и рады. Извините, что еда не столь разнообразна и весьма проста – вы приехали очень рано, и повара не успели приготовить ничего более достойного. А Василий, – подпоручик кивнул в сторону своего денщика, – пока разогреет самовар.
Мы с удовольствием стали есть, поглядывая на подпоручика. Вообще-то я был, если сказать честно, немного прибалдевший – ведь подпоручик этот был, вероятнее всего, моим пра-пра-пра-пра-прадедом. В моем генеалогическом древе имелся некий подполковник Иван Тимофеевич Алексеев, про которого мне было известно лишь то, что родился он в 1833 году, а погиб под Плевной во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов.
Впрочем, кого у меня только не было в предках – даже Голицыны и Оболенские, – когда я впервые услышал «Поручика Голицына», то подумал, что героями этой песни могли быть и мои родственники. Кстати, в моих пращурах числились и Шеншины – надо будет потом наедине поговорить с Николаем Васильичем. Было бы весьма занятно найти общего с ним предка.
Мой прапрадед, подпоручик Алексей Андреевич Сапожников, погиб в Первую мировую, защищая крепость Осовец. Потом разразилась Февральская революция, а за ней и Октябрьская. В Москве стало голодно, и прапрабабушкина служанка Алевтина Ивановна Васильева отвезла моего двухлетнего прадеда Евгения и его годовалую сестру Елену к своей семье в подмосковную деревню. Вскоре из Москвы пришла ужасная весть. В дом вломились налетчики – то ли бандитствующие революционеры, то ли уголовники с «идейной мотивацией». Как бы то ни было, но они убили мою прапрабабушку.
У самой же Алевтины Ивановны было двое своих детей, примерно того же возраста, что и мой прадед. Но в страшном 1919 году вспыхнула эпидемия тифа, и оба они умерли. А прадед с сестрой каким-то чудом выжили. И Алевтина Ивановна заменила им мать.
Потом, когда