Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны
на свою нелюбовь к России, хорошо помнит слова отца, бывшего маршала Франции Жана-Батиста Бернадота, который не раз говорил ему: «Швеция должна быть нейтральной и никогда не ссориться со своим великим соседом».
К тому же быть союзником Британии – себе дороже. Сколько раз коварный Альбион уже обманывал и предавал своих союзников! Похоже, что шведы кое-чему научились…
Когда император, наконец, заснул, ему приснился очень странный сон. Ему снилось, что он стоит в дворцовом храме Зимнего дворца и снова держит на руках младенца, сына Василия Никаноровича Шеншина. Тогда он всего два года как стал самодержцем и был полон сил и энергии.
– Как давно это было, – вздохнул император.
А потом его крестник вырос и стал самым дерзким и смышленым порученцем своего крестного. Николай его любил, как сына. Тем более что крестное родство церковь считает столь же близким, как кровные узы, и для глубоко верующего Николая это не было пустым звуком. Теперь же он там, в осажденном Бомарзунде, можно сказать, что в мышеловке, откуда даже Николя (так император называл его про себя) выбраться будет нелегко. Царю оставалось лишь молить Господа, чтобы тот сохранил жизнь его крестнику, пусть даже в английском или французском плену.
Перед завтраком император прочитал последние донесения – про Бомарзунд, как и ожидалось, не было никаких новостей. Но, как говорят эти канальи англичане, no news is good news – отсутствие новостей – хорошая новость. Другие же сведения были еще менее радостными – неприятельские дозорные корабли продолжали стоять у Красной Горки, а из Турина сообщили: итальянцы, возможно, в скором времени вступят во вражескую коалицию, Австрия, наверное, все же останется нейтральна, но с ноткой враждебности. Впрочем, дипломатия ее всячески поддерживает Англию и Францию, демонстрируя свою явную недоброжелательность к России…
«Да, – подумал он, – зря я послал Николя в Бомарзунд во второй раз… Когда я его еще увижу, если увижу вообще?»
В этот самый момент в дверь царского кабинета постучал флигель-адъютант, который принес телеграфическое донесение из Кронштадта, которое, в свою очередь, было получено из Ораниенбаума. В нем сообщалось, что ротмистр Шеншин благополучно прорвался через вражеские кордоны и прибыл в Ораниенбаум в сопровождении двух офицеров из союзной России эскадры с важным донесением. Он ждет дальнейших инструкций – то ли ему лично приехать в Петербург, то ли оставаться в Ораниенбауме.
«Какая еще союзная России эскадра? – удивился Николай. – Разве у Российской империи остались еще союзники? И что это еще за важное донесение? От генерала Бодиско?»
Вслух же он приказал:
– Срочно телеграфируйте ротмистру Шеншину, чтобы он ждал меня в Ораниенбауме. Я выезжаю туда немедленно. И велите подать курьерскую тройку к Салтыковскому подъезду.
15 (3) августа 1854 года.
Ораниенбаум. Большой дворец
Император Николай I
В девять часов утра император Николай I въехал