Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны
– будут накормлены, обуты, одеты, обеспечены кровом, а главное, будут знать, что именно им нужно делать и для чего. И обо всем этом придется теперь, за неимением как вышестоящего командования, так и тыловых служб, заботиться вашему покорному слуге.
Кое-какие планы, конечно, у меня есть. Насчет продовольствия, например. Определенные запасы имеются и у нас – из расчета на дорогу до Венесуэлы и обратно, сухпай у десантников, да и в корабельных холодильниках полки далеко еще не пусты. Немало съестного было захвачено как на кораблях англо-французской эскадры, так и на складах французского лагеря. Нам повезло – хотя сам вражеский лагерь и превратился в кучу пепла, складские палатки с хранящейся в них провизией, находившиеся чуть в стороне, каким-то чудом не пострадали. Этого нам на какое-то время хватит и для собственного прокорма, и даже – хотя и ненадолго – для того, чтобы наши многочисленные пленные не протянули ноги с голодухи. Впрочем, в самое ближайшее время они станут уже не нашей проблемой.
Примерно тогда же начнет поступать снабжение из Ревеля, обещанное Николаем. В свою очередь кое-что обещал подкинуть и генерал Бодиско – в крепости оставался запас продовольствия, и он предложил им с нами поделиться.
Есть у меня еще некоторые мысли и о том, где нам в ближайшее время обосноваться и как нам жить дальше. Ну, и о том, что именно предстоит сделать, чтобы отбить у лягушатников и мелкобритов даже саму мысль о совершении новых подлостей в отношении России. Но это лишь мысли, а пока надо решать более насущные проблемы.
Например, доложить о нашей виктории императору Николаю Павловичу. А то он, бедный, наверное, весь измаялся, ожидая весточки от нас.
Для человека военного доклад вышестоящему командиру – привычное дело. И если бы на месте императора был, например, уже упомянутый командующий Балтфлотом, то это было бы в порядке вещей. Но лично президенту меня бы докладывать не послали. А тем более императору, хоть и моей родной страны, но которому я не подчиняюсь.
Я сделал глубокий вдох и велел радисту:
– Срочно вызовите на связь императора Николая.
Через пару минут из переданной мне гарнитуры я услышал уже знакомый мне голос:
– День добрый, господин капитан 1-го ранга. С чем прикажете вас поздравить? Судя по вашему голосу, вести должны быть хорошие.
Мою робость как рукой сняло. Я бодро отрапортовал:
– Ваше императорское величество, докладываю: французский экспедиционный корпус полностью разгромлен, а остатки его подняли белый флаг. Сражение при Бомарзунде окончено. Взято не менее десяти тысяч пленных. Потерь среди личного состава эскадры нет. Среди защитников крепости потери незначительные. Генерал Бодиско готовит строевую записку и подробное донесение о своем осадном сидении.
Император Николай какое-то время молчал. Я, грешным делом, уже было подумал, что связь прервалась, когда из трубки вдруг услышал его взволнованный голос:
– Господин капитан 1-го ранга! Дмитрий Иванович! Я верил в