Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны
принести палатки, хранившиеся в одном из бэтээров, а нашему нештатному повару сержанту Нечипоренко – позаботиться об ужине. Последний раз мы ели горячее еще в Ораниенбауме, а в дороге лишь заморили червячка галетами из – сухпая.
Гена Нечипоренко, здоровенный и добродушный хохол, взяв себе в помощь еще двух морпехов и занялся приготовлением пищи. А мы с Николаем обошли полянку, разминая немного затекшие ноги и – негромко переговариваясь. Императора заботило положение дел в Свеаборге и Гельсингфорсе. В начале лета, когда флот адмирала Непира уже был в Финском заливе, сын Николая великий князь Константин и, по совместительству, управляющий Морским министерством получил анонимное письмо, в котором говорилось, что «ежели неприятель пожелает занять Гельсингфорс и Свеаборг, то может совершить это в двадцать четыре часа». Встревоженный великий князь Константин передал это письмо отцу.
Император вызвал к себе флигель-адъютантов Аркаса и Герштенцвейга и приказал им немедленно отправиться в Гельсингфорс, где проверить, соответствует ли действительности изложенное в письме. Осмотр Гельсингфорса и Свеаборга дал неутешительный результат. Береговые батареи были расположены так нелепо, что, по словам Аркаса, «нельзя было не удивляться, для чего затрачивались громадные деньги на сооружение их». Оба ревизора, как следовало из их донесения, «поражались негодностью и дурным состоянием всего вооружения».
Николай предпринял срочные меры для того, чтобы привести укрепления в надлежащий вид. Но на первых порах дело шло ни шатко ни валко. Прибывший в Свеаборг вслед за Аркасом адмирал Матюшкин прямо заявил: «Трудно недостроенную крепость, оставленную без всякого внимания более сорока лет, привести в продолжение нескольких зимних месяцев в столь надежный образ, чтобы флот наш находился вне опасности от нападения неприятеля». В качестве примера адмирал Матюшкин описал случай, произошедший в Гельсингфорсе. Пробная стрельба из орудий привела к тому, что обрушилась стена Густавсвердских укреплений уже после седьмого выстрела из орудия, стоявшего на этой стене.
Николай вспомнил, что после полученного от него разгона местные власти и командование забегали, и медленности, на которую жаловался адмирал Аркас, словно и не было. Рядом со старой крепостью за считаные месяцы выросла новая.
Я поинтересовался у императора, каковы силы флота и армии, обороняющие Свеаборг. Достаточно ли их, чтобы вступить в бой с противником?
– Еще в октябре 1853 года, – сказал Николай, – всем судам, стоявшим в Ревеле, было велено перейти в Свеаборг. Одновременно стали устанавливать батареи на Красной Горке. – Император усмехнулся. – Балтийские моряки даже обиделись по этому поводу. Граф Гейден как-то даже сказал: «Мне кажется, это лишние издержки. Имея в Балтике двадцать шесть кораблей, кажется, можно держать Финский залив безопасным от нападения. Разве считают наши корабли недостойными носить флаг русский? В таком случае лучше их не иметь».
Три дивизии – из них одна в Свеаборге – были сосредоточены и находились в