яму для отходов размером два на два и глубиной один метр.
– А карту можно? – попросил я.
– Зачем?
– Чтобы сориентироваться: север, юг и как это над уровнем моря. Хочется не просто вырыть яму, а сделать это достойно. Оставить на земле свой след для детей и внуков.
– Не волнуйся! – успокоил меня прапорщик. – Ты оставишь в части много следов. Я не сомневаюсь. А яма чтобы к вечеру была готова!
– Есть! Бу сделано! Слушаюсь!
Мне хотелось ещё залихватски щёлкнуть каблуками, как делают это щеголеватые гвардейцы. Но не получилось. То ли практики было маловато, то ли сапоги не соответствовали. Прапорщик бросил на меня парализующий волю к сопротивлению взгляд и легкомысленно удалился, оставив меня наедине с лопатой. Я снял китель, брюки, сапоги, размотал портянки и лёг на разложенную военную амуницию.
Мирно светило солнце. Голубело небо. Лёгкие пушистые облачка зависли надо мной. Я забросил руки за голову. Я не заморачивался. Ведь выбрасывали же отходы куда-то раньше. И вряд ли могло произойти, что то место пришло в негодность именно к моему появлению в части. Успокоенный этой мыслью и мирной картиной летнего дня, я смежил веки…
Я стоял в очереди за водкой и размышлял, как же её донести? Везти прямо в ящике в общественном транспорте – это, пожалуй, чересчур. А никаких пакетов я с собой не прихватил. Да и разбить такую хрупкую тару в автобусной толчее запросто.
Можно было бы взять такси, но денег у меня в обрез. Пока дошла моя очередь, я решил проблему. Я рассудил так: сам я такое количество водки – бутылку – по причине своей молодости и неопытности не освою. Руководитель группы Мария Захаровна тоже в силу своего возраста – но уже пенсионного – также вряд ли одолеет такую дозу. Поэтому я взял восемнадцать бутылок и на оставшиеся деньги прокатился на такси.
Сборы были в полном разгаре. В автобус заносили свёртки, кули и сумки.
– Мяч, мяч взяли? – надрывался Тюкин.
– Взяли.
– А что будем делать мячом?
– Играть. Мужчины – в футбол, женщины – в волейбол.
– Одним?
– Ну да.
– По очереди?
– Вместе.
– По каким же правилам?
– А без правил. Кто как умеет. Мы же едем отдыхать, а не работать.
– А ты играть в мяч умеешь?
Ко мне подошла Лариса. Она многозначительно улыбнулась и положила руку на моё плечо. По моему телу пробежала крупная дрожь…
– Ты что здесь делаешь?
Меня трясли за плечо. Я открыл глаза. Надо мной склонился капитан, замполит танкового батальона, где размещалась наша ремонтная команда.
– Спишь?
– Никак нет, товарищ майор! – быстро вскочил я.
– Я ещё не майор.
– Будете! – нахально заверил я. – У вас и голос командирский, и стать.
– Ладно, ладно, – засмущался тот. – А почему глаза припухшие?
– Плакал и скорбел.
– О чём?
– Дембелей