хорошие знакомые. Очень хорошие и очень давние.
Так получилось, что обе бабы почти одновременно стали большухами в своих бабняках с разницей всего лишь в одно лето. Притом на лето раньше стала Хавка, старая ведьма. Поэтому в первое же знакомство это «чучело высушенное», надув для важности впалые щёки, учила уму-разуму Дануху —«зассыху малолетнюю».
Поначалу новоиспечённая большуха даже обманулась на её матёрость, но быстро раскусила эту худосочную пустозвонку. Вот так они всю жизнь и общались, обнимались, да плюясь зубоскалили. Хавка с некой надменностью, эдак с высока, больше придуриваясь чем по-настоящему, а Дануха «клала на её авторитет большой и толстый», всякий раз вытирая об неё ноги как об травяной коврик.
Но надо признать, что общение между соседскими большухами проходило легко, непринуждённо и всегда весело, хотя, разойдясь, каждая поносила коллегу на чём свет стоит, но беззлобно, почти любя.
Обе возглавили бабняки будучи по возрастным меркам молодыми, по крайней мере и та и другая ещё имели детей на воспитании. И вот, в одну прекрасную зиму, Хавка буквально навязала Данухе в качестве покупной невесты свою последнюю оставшуюся дочь Ухтину, объясняя просьбу неким проклятием их бабьей крови, о чём по большому секрету тогда по пьяни и поведала.
Дануха, как полагается, не поверила в эти россказни, тем не менее в память отложила. И когда Зорька перешла в ярицы, помня предупреждение Хавки дала совет атаману своему сыну, продать девку в невесты, но тот упёрся как бычок и ни в какую.
Престарелый лось, глаз, видите ли, на дитё положил. Да и Дануха, по правде сказать, не очень-то настаивала. Уж больно ей самой хотелось посмотреть, как мать с дочерью грызться начнут ни на жизнь, а насмерть, и насколько была права старая вонючка Хавка. Сому интерес пронял, правда это, или сушёная ведьма заливала ей уши по самые коленки.
Вспомнила Дануха и совсем недавнюю Зорькину выходку, которых эта маленькая срань за свою короткую жизнь наворотила в баймаке целую кучу. На три-по-три бы таких хулиганистых девок хватило бы. Припахала она её как-то по весне на своём огороде. Так эта дрянь заартачилась. Видите ли, ей кутырке навыдане такая работа не по статусу. А Дануха прям эту пигалицу забыла спросить! Оттаскала за рыжую косу и от ласкала словцом вдоль и поперёк, и побежала эта статусная срань полоть грядки как миленькая.
Только Дануха знала эту пакостную девку как облупленную. Она бы была не она, если бы ни наделала какой гадости. Так вот эта мелкожопая рыжуха подговорила ватажных пацанов натаскать ей всякой дохлятины. Ну те и расстарались. Набили сусликов с кротами, рыбы тухлой по берегу насобирали и зажав носы приволокли мешок Зорьке как просила. А это отродье Хавкиного рода их мимоходом по грядкам по закапывала, чтобы со временем протухли и завоняли, не давая Данухиной носопырке спокойно дышать. Но Воровайка, как собака-ищейка все Зорькины схроны нашла, вырыла, и к хозяйскому порогу стаскала. Вот ещё одна дрянь, из всех дряней самая дрянная.
Дануха