ног к животу хвост. Баба тоже столбом встала, чуть наклонившись вперёд, набычилась, злобно зыркая на соперницу из-под раскидистых бровей, и только тут наконец-то выпустила из рук хвост убитого.
– Ну, чё, сучка, – глухо прорычала Дануха осипшим от ора голосом, при этом поигрывая окровавленным каменюкой в руке, – съела? Тепереча тварь мохнатая я вас буду есть, а не вы меня. Я вам * покажу у кого подол ширши.
Волчица перестала скалиться, подняла морду прислушиваясь и принюхиваясь, затем дёрнула башкой вверх и в сторону, исчезая в траве. И только тут Дануха поняла, что смертельная схватка закончилась. Она победила. Азарт схлынул, накатила усталость, но внутренняя злость никуда не делась, продолжая переполнять озверевшую большуху, выплёскиваясь через край.
– Так говорите дикой надобно стать? – совсем уж осипшим голосом спросила баба ни пойми кого, смотря под ноги, – ну так я вам покажу, чё значить дикая баба. Вы у меня все * кровятиной ссать будете.
Кому это она всё говорила, кого стращала и запугивала, знала лишь она.
Стало совсем светло. Дануха оглянулась на бесконечно далёкий горизонт за рекой. Там шевелясь и дёргаясь будто живое, вылезало из-под земли солнце. На бабу как-то резко навалилась усталость и апатия. Нечувствительное до этого тело неожиданно заныло, защипало, заболело в разных местах.
На левой груди рубаха была разодрана волчьими когтями и сильно пропитана кровью. Дануха аккуратно отлепила прилипшую к телу тряпку за разрез на груди и заглянула внутрь. Рваные следы когтей чётко прослеживались в мазне запекающейся крови.
– Похоже сильно зацепил, пока лапами размахивал *. Глубоко, – грустно проговорила она, обращаясь к притихшей Воровайке, – Плоха рана. Когти грязные. Могёт и загнить.
Наконец, выбросив окровавленный камень глянула на руки. Они были тоже все исполосованы царапинами, но то были мелкие, плёвые. Спина ныла, но туда не заглянешь. Осмотрела рубаху, грязная, изодранная, вся в крови только не понятно в чьей. Хотя похоже и в своей, и в волчьей.
Подобрала смирно сидевшую сороку и двинулась, как и положено бабе поутру, приводить себя в порядок, но пошла не к реке, а дальше на змеиный источник. Она не была уверена, что встретит там Водяницу в луже, которая тут же излечит всё это безобразие, но где-то в глубине души всё же надеялась хоть на какую-нибудь сверхъестественную помощь.
Девы на источнике не было, поэтому лечиться пришлось самостоятельно. Осмотрела сороку своим колдовским взором, пронюхала. Пришла к выводу, что крыло не сломано, а просто отбито. Дануха не знала, бывают ли у птиц синяки, но заморачиваться с ней не стала. Это не рана, подумала она, само образуется. Поэтому посадив Воровайку на травяную кочку, принялась за себя.
Разделась догола, бросила рубахи в родник отмокать. Занялась сбором трав, главной из которых был подорожник. Затем стоя на коленях осторожно смыла запёкшуюся кровь с рук и груди. После чего разжевав горькие травы с родниковой водой, аккуратно запечатала все ранки, до которых